Сила Мира

Он отчаянно рискнул и, как порой бывает, не прогадал. Зеленое свечение уплотяется, складывается в гигантское полупрозрачное копье изумрудного цвета, перевитое черными и лиловыми прожилками, и устремляется, прямо сквозь камень сводов, к поверхности. Копье? Скорее, сверло, потому что дальше начинается такое…

Выйдя из повиновения и зажив собственной жизнью, колоссальное сверло вонзается в толстенные, не пробиваемые никакой Огненной Киркой (по крайней мере, с первого раза) своды. Падают глыбы, каждая из них способна размазать нас в лепешку. Камень оплавлен, замечаю я в призрачном зеленом свечении, в некоторых местах еще вишнево светится. Наверху, свод разлетается вдребезги, шипит, плавясь и испаряясь, наполняет подземные казематы удушливым жаром и ядовитым смогом.

Иссушающий жар готов выжечь легкие. Но и силы у призрачного бура небеспредельные. Где-то на середине пути к поверхности изумрудное сверло замедляет движение. Вражеские маги делают все, что могут, чтобы остановить заклятие — другое дело, с противонаправленными чарами грубой силой не совладать. Их заклятия или просто не достигают цели, или вообще подпитывают «бур»… Но слишком их много, и наши враги быстро учатся.

…Сверло почти остановилось. До поверхности совсем немного, но преодолеть последние копья уже не коренной каменной породы, а простой земли магия не может.

— Навались! Еще немного, и поддастся! — словно наяву, вижу и слышу Ксандефа, командующего группой захвата. Глаза, налитые кровью, выпучены, будто старину Ксандефа мучит запор, по лицу градом катился пот, но в остальном он кажется живым и здоровым. Запор… Хихикаю, хотя обстановка не располагает. Магический бур окончательно зажил своей жизнью и не требует «подпитки». Я не удержался, творю простенькое, известное любому деревенскому знахарю заклятие. От такого подпевала Натана защититься наверняка не подумал. Ну, и дурак. Теперь его пару недель будет мучить и понос, и запор одновременно. Бр-р… Верховной жрице Исмины такого не пожелаю…

Приободрившись, противники и вправду «наваливаются», атакуя «сверло» самыми мощными из заклятий магии Лиангхара, ведомых им. Видимо, они хотят затолкнуть «бур» обратно, Я усмехаюсь еще раз. Они так увлеклись нашим с Иорамом творением, что забыли о нас самих. Хорошо бы наказать их за глупость, да некогда — надо уходить.

— Пошли, пускай разбираются! — прохрипел я, пытаясь выровнять дыхание. Увы, похоже, сегодня не наш день…

Очередное заклятие бывших коллег (кажется, «зеркальные» чары, благодаря которым заклятие перенацеливается обратно) словно подстегивает замерший, начавший истаивать, «бур». Он рвется ввысь — и згорящая емля веером разлетается во все стороны. «Бур» взмывает в воздух и, описав широкую дугу, низвергается в середине главного русла Хирты.

Взрыв, наверное, видели и в столице. Исполинский столб пламени, окруженный кипящими брызгами и паром, поднявшийся до облаков колоссальный гейзер. Обнажается на несколько долгих мгновений покрытое толстым слоем ила, тут же спекшегося от зноя, дно. Потом пламя опадает, взрывная волна гонит огромный вал крутого кипятка на берег и остров. В водах взбесившейся реки мелькают обломки рыбачьих судов и сварившейся рыбы (хорошенький вышел супчик!). Волна, ударившая в берег, слизывает пристань рыбачьего поселка и несколько ближайших к берегу домов. А вот пошедшая на остров Убывающей Луны…

Словно паря над местом катастрофы, со злорадством наблюдаю, как Ксандеф и его подчиненные лихорадочно пытаются выстроить против стены кипятка защиту. Но они не успевают — точно так же, как я миг назад. Вложив все силы в очередное заклятие, они не могут скопить их для отражения удара — тем более, что в волне крутого кипятка нет ни грана магии. Она только задерживается, копя мощь и готовясь смести незримую плотину, и обрушивается в узкую расщелину, сметает скалу, за которой находилась скрытая бухточка.

Конечно, я не угробил цвет храмовых магов. В последний момент они творят перемещающее заклятие, потоки кипятка захлестывают пустоту. Волны шутя ворочают огромными валунами, с корнем вырывают вековые сосны, слизывают с острова все живое. Но Палачей и Старших Убийц там уже нет. Лишь один мешкает с заклятием — и короткий страшный вопль заживо сварившегося звучит над обезумевшей рекой. Только он все равно теряется в реве и грохоте катастрофы…

Заклятие сотрясает самые кости земли, колоссальную каменную глыбу, на которой стоит вся наша страна. Своды, без того едва держащиеся после призрачного бура, неудержимо рушатся. На наши головы валятся уже вполне реальные глыбы, а не спрессованный магией воздух.

Я ощущаю все, что пережила на пыточном станке бедняжка Халила, когда я пустил в ход палаческое мастерство. Ничего, терпеть можно — когда за дело брался Палач Иероним, было стократ хуже. Потом сознание и вовсе покиндает меня.