Сила Мира

Базиль чешет затылок. Вот так и бывает — проживешь с женой год, и только тогда поймешь, что совсем ее не знал. Дед еще рассказывал, что стража так и не доискалась, кто придумал похабную песенку, но обещал за поимку смутьяна тысячу золотом, а ему самому вырезать язык. А пасквиль, оказывается, запустили Айша и Тетрик! Век живи — век учись. Жаль, что узнаешь правду порой безнадежно поздно…

  Но правда выплывет всегда:
  Сильнее денег — красота.
  Вдова пришла к нему тогда,
  Своей красой сияя.
  Глаза ее — как ночь летней порой,
  Стекают волосы темной рекой,
  Ее стройнее нет ни одной,
  А губы — ворота рая.

— Не было, не было такого! — позабыв, где находится, кричит Базиль. Но сквозь возмущение прорывается смех. — Все вы наврали!

— Ты же пел мне песни! — нахально улыбается жена. — Сегодня моя очередь!

  «Мой муж покойный задолжал,
  И перед смертью завещал,
  Чтоб отдала долги я вам,
  Но денег мне не оставил.
  Если простите вы долги мне,
  Дарует вам милость богиня,
  Пойдет по городу отныне
  О вашей щедрости слава»…

Низкий, неистовый грохот, будто разом выстрелили сотни осадных мортир, обрывает песню. За стеной мрака вновь приходит в движение магия. Что за магия, оба догадываются сразу. Не понять мудрено: Айша побывала в захваченной Шаулем и Хиттой особняке, выручая любимого, а Базиль сидел там в качестве заложника. Раз повидавшему магию Лиангхара в действии никогда ее не забыть.

Словно сами небеса проливаются адским дождем. Вниз устремляются струи зловещего лилового пламени. От них веет не жаром, а холодом, более лютым, чем царящий на Земле Ночи в разгар зимы. Летящие сверху вниз языки пламени сталкиваются с голодной мглой. Жадный, голодный мрак ослабляет и рассеивает, а потом поглощает их — но языков лилового пламени слишком много: каждый, погибая, в свою очередь рассеивает мрак, прибивает его к земле, как летняя гроза — стоящую на окраинных эрхавенских улицах пыль. Даже там, где клочья мглы тянутся к небу, еще сопротивляются напору магии Лиангхара, она становится прозрачной, проступает скрывшаяся было земля. Мгла, оказывается, горячая — шлак исчез, обнажилась спекшаяся до зеркального блеска каменная порода. Жди теперь, когда остынет…

Истощаются и падающие с неба струи лилового пламени. Какое-то время кажется, неведомым магам не хватит сил добить клубящуюся мглу, она вновь разрастется и пожрет бросивших ей вызов. Но пламя угасает лишь когда истаивает последний клок мглы. Стихает ураганный ветер, опускается тьма и тишина. Обычные — такие, какие были тут от века. Только исходит сухим жаром оплавленный камень, да и то совсем недолго: ледяная пустыня быстро высасывает тепло.

Базиль и Айша переглядываются. Говорить ничего не нужно. Осторожно, но как можно скорее, спуститься и продолжить путь, разыскивая Тетрика. Конечно, найти его в круговерти боя почти невозможно, но не попробовать нельзя.

Несмотря на окружающий холод, из-под ног веет сухим жаром. Останавливаться нельзя — сапоги вспыхнут. Скорее бы миновать оплавленный, спекшийся в стекло камень, дойти туда, где не хозяйничало жадное Ничто. Где громоздятся уцелевшие туши Тварей Ночи — сейчас соседство с мертвыми зверюгами кажется приятным. Вот и конец пространства, где еще недавно клубилась прожорливая мгла. Дальше она похозяйничать не успела…

— За той тушей отдохнем, — обнадеживает любимую Базиль. — Посидим там, потом пойдем дальше.

— А успеем?

— Тетрик прорывается к Вратам. Значит, нам навстречу. Если б не срочность, можно было бы просто ждать, пока он дойдет… Ай, кто это там?

— Сейчас посмотрю… Ой, мамочки…

— Что такое?

— Смотри…

За тушей, которую они облюбовали в качестве укрытия, лежат два человека. Открытых ран не видно, но кровь, запекшаяся в уголках рта, под носами и на ушах, свидетельствует — им пришлось плохо. «Магия» — с ужасом думает Базиль, хотя пора бы привыкнуть.

Но еще больше поражают лица. Узнать в перепачканной запекшейся кровью, с закатившимися глазами жуткой маске Палача Лиангхара непросто. Рядом лежит уже немолодая женщина в обгоревшей одежде, еще недавно наверняка симпатичное лицо покрыто копотью и обожжено, в налитых кровью глазах ни проблеска разума, а на грудь из открытого рта капает слюна. Но Айша ее узнает, хотя видела лишь раз — прошлым летом в Эрхавене, в Великом Храме Исмины.

— Это… это же…