Сила Мира

Четвертая линия — резерв. Или предотвратить вражеский прорыв, или подпереть свой. Здесь тоже будут «единороги», как самые подвижные, в количестве, скажем, десяти тысяч, а также лучшее, что есть из артиллерии. Две дюжины стафунтовых осадных мортир и последний писк ствангарской артиллерийской моды: длинноствольные монстры, стреляющие стодвадцатифунтовыми ядрами, которые даже мертвецы могут тащить лишь вдесятером (волов бы, наверняка, потребовалась дюжина-другая). Они бьют втрое дальше мортир — чуть ли не на четыре мили, а главное, отнюдь не простыми ядрами. Ядра начинены горючей смесью, способной, говорят, плавить железо и едва ли не камень, не гаснущей в воде, а в самый центр помещается сосуд со взрывчаткой. Опять-таки не порохом, а чем похуже: когда одним таким ядром на пробу стрельнули в скалу по дороге, пылающие осколки разлетелись на четверть мили. Ствангарцы наверняка заплатили Храму Кириннотара кругленькую сумму, и ничего удивительного, что сверхпушки хранили в глубоком тылу, в строжайшей тайне. О таких козырях не кричат на каждом углу, их применяют в решающий момент. Как сейчас.

И, конечно, в четвертой линии место самому Тетрику. Отсюда лучше всего обозревать поле боя, здесь никто не мешает управлять ордой и, если понадобится, поддерживать наступающих магией или прикрывать от магических ударов. В том, что после первых неудач таковые воспоследуют, Тетрик не сомневается.

Твари Ночи выполняют указания быстро и четко. Если бы Тетрик был под Ритхэасом или Саггардом, он мог бы гордиться: перестроение прошло быстрее и почти без задавленных крупными чудовищами. Беззвучная команда — и огромное воинство двигается вперед. Навстречу из Врат валом валят Твари Ночи, еще повинующиеся Хозяевам. Их уже существенно больше, а главное, из щели между Мирами, каждый миг выходят сотни новых. Но те, другие, просто прут вперед, не пытаясь перестроиться в такую же фалангу. Это дает надежду. Левдаст говорил, сила Ствангара — в безупречной выучке и дисциплине его солдат, продуманности и неукоснительном исполнении боевых уставов, а вовсе не в количестве полков. Значит, строй станет главным преимуществом атакующих…

Расстояние между двумя ордами неумолимо сокращается. Тысяча копий… Восемьсот… Шестьсот… Четыреста…

Когда две черные лавины почти столкнулись, Тетрик придумывает еще кое-что. Слоночерепахи и огневцы заворачивают чуть в сторону, расширяя свободные проходы, в них проскакивают бегущие мертвецы-артиллеристы с легкими полевыми пушками. Когда до вражеского строя остается копий триста, выстрелы пушек сливаются в ровный залп, в котором тонут залпы «единорогов» Тетрика. Первые ядра, щебенка, сгустки горючей жидкости, яда и кислоты, отравленные костяные жала — стегают по передним шеренгам вражеской стаи. Рев боли и ярости, предсмертный крик первых жертв невиданного сражения чудовищных армий.

Поверх старых, уже примерзших к шлаку, обгорелых туш падают новые. Но остальных Тварей Ночи это лишь подстегивает. Орда, идущая от Врат, рвется вперед, лапы, копыта и крылья пожирают расстояние. Стрелки и артиллеристы делают еще два слаженных залпа и отступают за первую линию, защищенную неодолимой броней и жаром пламени. Вовремя: миг спустя могучие лапы «слоночерепах» с хрустом вдавливают в шлак и замерзшую кровь первых монстров, а те, кому не повезло оказаться рядом с огневцами, вспыхивают живыми, смрадными факелами.

Взвиваются с бронированных спин в морозный воздух первые «кабаны», зверюги приземляются, всем немалым весом сворачивают шеи, копыта переламывают хребты и крушат черепа. Не теряя ни мгновения, работают лапами с тяжелыми копытами, пастями с могучими желтыми клыками, хвостами с небольшим, но отравленным костяным жалом. Редкая тварь погибает, не захватив с собой меньше дюжины врагов. Порой в гущу схватки пикируют «совы» и кое-что покрупнее, ростом с быка, в легком, но прочном хитиновом панцыре, со страшными клыками, когтями, жалом на хвосте и пилами. У Тетрика таких нет — наверняка «новинка», очередной милый сюрприз Врат. Жаль, господство в воздухе завоевать не удастся.