Сила мысли

Хассан поднял маленький алюминиевый портфель, лежавший на полу в шкафчике, покрутил диски на двойных кодовых замках и вытряхнул его содержимое на кровать: помятая фотография его жены и ребенка – оба уже на том свете, – потрепанный экземпляр Корана, четки, 7.62-миллиметровая винтовка Токарева, автоматическая, с тремя запасными магазинами, и осколочные гранаты F1 российского производства.

Взяв по гранате в каждую ладонь, он с трепетом погладил их глубокие борозды, после чего закрыл глаза, преклонил голову перед небесами и, не замечая острой боли в горле, прошептал молитву Аллаху.

Хассан, давно придавший свою жизнь воле высшего разума, много раз представлял себе великолепный момент своего мученического подвига. Несмотря на то что нанести удар в Америке теперь стало невозможно, он не стал бросать свою мечту. Западный упадок не был исключительной особенностью американцев. Он происходил во всем мире, даже внизу, в этом самом палаццо, где неверующие – многие в языческих костюмах – упивались своим безбожным ритуалом.

И американец был, конечно, среди них, одетый в костюм, который мог узнать только Хассан. Он учитывал то, что Баттиста уже привел в готовность своих охранников, но право ударить напоследок останется за ним. Хассан не позволил бы, чтобы все было иначе. Это его судьба – убить американскую нечисть и любых неверующих, кому не повезет оказаться рядом с ним. И он сделает это так, что все не скоро это забудут.

Катая гранаты по ладони, Хассан улыбнулся, вспоминая выражение лица американца, когда тот понял, что вот она, смерть. Удивительная скорость реакции этого человека не спасет его от взрыва раскаленной шрапнели, летящей со сверхзвуковой скоростью. Террорист знал, что диапазон разброса осколков каждой гранаты – почти двести метров, а радиус их убойного действия – тридцать метров.

Хассан сунул гранаты в боковые карманы своей спортивной куртки и покинул комнату. Тяжелые выпуклости постукивали на ходу о бедра.

Глава 24

Венеция, Италия

Тони продолжал поглядывать по сторонам, когда они проплывали в тени узкого канала. Он захватил винтовку «MP5», спрятав ее под тяжелыми полами своего костюма мушкетера. Дядя Франчески Винченцо сидел рядом с ним в маске, с накрашенными губами и «реалистичным» надувным бюстом – он был парой Тони для бала.

Согласно швейцарским армейским часам Тони, времени было 10:50 вечера – десять минут до смены караула у охранников. К тому времени им надо было пройти внутрь и передать оружие остальной части отряда, которая должна была уже войти в костюмах через главный вход.

Глядя через плечо, Тони наблюдал, как Марио качался вперед и назад на его покрытом коврами месте на корме, а тяжелая ручка весла гондолы описывала восьмерку в жесткой хватке старого гондольера.

– Побыстрее нельзя? – спросил Тони.

Маленькие бусинки пота выступили на лбу старика. Он стиснул зубы и стал наклоняться сильнее, налегая на весло с каждым взмахом. Лодка при каждом его движении раскачивалась из стороны в сторону.

– Не волнуйтесь. Мы уже близко. За следующим поворотом, – заверил он своих спутников.

Тони уловил дрожь в его голосе, но также и уверенность, запечатленную в чертах его обветренного лица. Старик был единственным в их группе без маски и костюма. Их план строился на том, что Марио знал охрану в этой смене. Они узнали бы его и открыли дверь. План простой, но если что-нибудь пойдет не так, Баттиста узнает, что отец Франчески вовлечен в это дело.

Старик рисковал всем.

– Хорошо, что наши пути пересеклись, – сказал Марио, с силой налегая на весла. – Вы хотите освободить своего друга, а я должен раскрыть правду об институте, чтобы спасти свою дочь – любой ценой. Мы связаны, как братья, в том, что произойдет сегодня вечером.

Это было чувство, очень знакомое Тони, – собратья по оружию против общего врага. Он ценил боевой дух Феллини.

– Не волнуйтесь, Марио. Все у нас получится, – заверил он старика.

Они повернули в последний раз, и Тони увидел темную глубь открытого водного гаража в пятидесяти ярдах впереди. Винченцо тихо говорил по сотовому телефону, спрятанному под его волнистым светлым париком, связываясь с командами гондольеров на других входах. Внезапно он напрягся и вскинул руку вверх, а потом повернулся к Марио и испуганно что-то затараторил на итальянском языке.

Феллини резко остановил гондолу.

– Там что-то не так. На каждом входе выставили дополнительных охранников, – взволнованно объяснил он Тони.

Тот прикинул, какие у них есть варианты.

– Хорошо, мы тоже оставим кого-нибудь следить в гараже. Скажите другим командам продолжать. Вот так мы и будем действовать.

Минуту спустя Марио снова вел гондолу к гаражу, напевая балладу, эхом разносившуюся по воде. Тони романтично обвивал одной рукой шею Винченцо и громко, с развязным нью-йоркским говором предлагал:

– Давай же, крошка, поцелуемся разик, а?

Отец Франчески прекратил грести перед самым входом. Нос гондолы заходил в гараж. Тони не унимался:

– Не дерись, милашка. Ты этого хочешь, ты же знаешь…