Сила ненависти

Пока он наполнял свой бокал, я пытался осмыслить все сказанное. Каллаханы и Аттвуды были старейшими партнерами, но также и врагами в многолетней холодной войне. Гордон Аттвуд и мой отец тянули на себя крохотное одеяло, стоя по разные его концы, и всякий раз, когда они это делали, неизменно страдали люди.

– Мне нужен контрольный пакет, тебе нужен дом. Соглашайся или проваливай к чертям! – Я знал, что он блефует, ведь без меня, вероятней всего, у него не было и шанса заполучить компанию, а без этой сделки мне не видать дома, так что мы были нужны друг другу. Если, конечно, отец не решит откинуться в ближайшее время.

– С чего ты взял, что Аттвуд пойдет на это? – не то чтобы я сам давал какое-то согласие.

– У него нет выбора. Гордон подписал соглашение задолго до того, как девчонка научилась подтирать свои сопли. Поразительно, на что только не пойдет человек ради желания не быть съеденным.

Дьявол.

Я поморщился от отвращения.

– Только не говори, что вы провернули какое-то извращенное дерьмо в духе средневековья, поставив на кон будущее ребенка, – было тошно даже подумать об этом, не то чтобы произнести вслух. Отец не удостоил меня ответом, поэтому оставалось лишь откинуться на спинку дивана, закрыв глаза. – Вы оба просто больные.

Сильная усталость накатила волной, не давая разомкнуть свинцовые веки. Казалось, даже воздух в комнате стал гуще, пропитавшись ядом отчаяния и горьких слов. В голове не укладывалось, насколько жадными до власти и денег оказались наши отцы, что в них не осталось ни капли человечности, всю ее, подобно прожорливой черной дыре, поглотили алчность и жестокость.

Я никогда не питал иллюзий о мире, в котором родился и рос, но каждая новая затея Карсона приводила меня в ужас, заставляя волосы на затылке становиться дыбом. И я также знал, что его брак с моей покойной матерью не был божьим благословением. Это было проклятие ее существования, нити от которого по сей день тянулись в мир живых сквозь землю ее могилы. Я покачал головой, отчаянно стряхивая с себя пелену страдания и вновь надевая на лицо маску беспечности.

– Много лет назад отец Аттвуда серьезно заболел, и Гордону пришлось занять его место, после чего на его предприятиях начались проблемы, так как он слишком поздно втянулся в бизнес. Гордон попросил меня о помощи, и я согласился, но он оказался не так прост. Когда мои юристы поймали его на крупной махинации, а на горизонте замаячили тюрьма и дурная слава, я дал ему выбор – расплата или слияние. Так или иначе, компания должна была стать общей собственностью. Я не безмозглый болван, и мне нужны были любые возможные гарантии, поэтому предложил добавить соглашение, что было составлено десять лет назад, – рассеял тишину отец. Я не хотел слушать, но будто прирос к дивану, мучая себя новыми фактами. – По договоренности наши дети должны заключить брак с момента, как девушке исполнится восемнадцать, и до достижения ею возраста в двадцать один год, что означало бы, что «Каллахан и Аттвуд» гарантированно останется в семье.

– Всего восемнадцать? – перебил я, возвращаясь в памяти в прошлое и проводя свои подсчеты. Сейчас ей не больше двадцати, и этот факт немного ослаблял путы в моей груди, хотя сама ситуация менее скверной не становилась.

Карсон все просчитал и вместо обычного инвестирования обезопасил себя на далекое будущее вперед, учитывая риски возможного банкротства и потери своих сбережений. Что, в сущности, и происходило, судя по состоянию дома и надежно скрытой нервозности отца. Теперь он желал добыть новый кусок компании и удержаться на плаву путем лишения Оливии ее части акций, которые семья Аттвудов уж точно не отдала бы просто так. Вот для чего нужно было то соглашение. Расчетливый ублюдок.

– Я бы не посвящал тебя в это, но, как ты знаешь, – продолжил Карсон, расхаживая передо мной с беззаботным видом, который, надо сказать, внушал сомнение в его адекватности. Он говорил так, будто торговал леденцами, а не живыми людьми, – ситуация изменилась. Поэтому, как второй мой наследник, ты женишься на дочери Аттвуда.

– Ситуация изменилась? – не выдержал я, резко переходя на крик. – Серьезно, отец? ДЭМИЕН, БЛЯДЬ, МЕРТВ!

Я впервые за два года сказал это, и мое сердце буквально разорвалось от собственных слов. Что за чудовище стояло передо мной, строя планы на будущее в своих золотых небоскребах и так бездушно говоря об изменении ситуации, когда тело его ребенка находилось в шести футах под землей?

– Оставь свою скорбь сейчас, мальчик. Ты даже не пришел на похороны.

Будто получив удар, я отшатнулся.