Сила притяжения

— О чем ты, Брюс? — прервала его Эмили. — Заткнись лучше. — Она повернулась к Эммету. — Может, ты и впрямь чокнутый, но не в этом дело. Подумай, как им на тебя смотреть, когда ты появляешься в незнакомом городе. Вряд ли кого интересует, женат ли ты и есть ли у тебя дети. Скорее они думают: «Этот псих свободно расхаживает среди нас. Что мне теперь делать?» Да, все они хотят, чтобы ты был мертв, им неприятно смотреть на тебя. Они думали, что всё знают, а ты в их картину не вписываешься. — Она хмыкнула. — Доктора говорят мне, что надо анализировать свою ярость, но это не ярость, это простая рассудительность. Когда я вижу всех этих людишек, я думаю: «Хочу всех стереть с лица земли». Они мразь, почти все люди — мразь. Глупо думать иначе. Я бы так и сделала. Поубивала их всех. И я не чувствовала бы себя виноватой.

— Молодец, Эмили. Продолжаешь семейные традиции, — сказал Брюс. — Прости, что не спешу к тебе за советом, как жить среди обычных людей.

— Может, и зря. Интересно, долго бы ты продержался на 101-м шоссе. Стоит им взглянуть на твои дикие глазищи, и они утопят тебя в унитазе. Нам приятно думать, что по сути все люди одинаковые, но это херня. Люди боятся друг друга. Они ненавидят друг друга. И если ты оказываешься не на своем месте, тебя хотят убрать. Если такой, как ты, жив, это противоречит их убеждениям.

Эммет не мог объяснить Эмили одну важную вещь: что-то в нем вызывало у окружающих личную неприязнь. Есть люди, которые одеваются намного экстравагантнее, но свободно бродят, где хотят. А другие просто незаметны. Но Эммет, куда бы ни шел, чувствовал, что его страх видим для всех, кто смотрит, будто черные отметины на его душе просвечивали сквозь одежду и сияли ярче розовых лучей на щеках Хуаниты.

Однажды Эммет прочитал в газете о несчастном случае в автобусе. Как только водитель осознал, что взорвался бензобак, он закричал, восторженно глядя в небо: «Господи! Я возвращаюсь домой!» И его накрыл огненный шар. Временами Эммет мечтал найти в себе такую безмятежность. Но бывали дни, когда она казалась ему обманчивее самого навязчивого бреда. Эммет не знал, отчего его жизнь так помутнела — оттого ли, что он добрался до печальной сути вещей, или все из-за какой-то неисправности вроде недостающей хромосомы Эмили? Может, хромосома ослепляет его, не дает ощутить покой и радость, что так легко даются другим?

— Молись Иисусу! — воскликнула старуха, падая на колени. Хуанита оседлала ее, зажав торс между ног. — Восхваляй имя его! Я видела его через амбразуру, я видела его сквозь влагалище Пресвятой Девы! — Старуха откинула голову и захлопала в ладоши, неистово лепеча, как в религиозном экстазе: сучкасучкасучкасучка.

Хуанита села на корточки и повалила старуху на пол, а сама приподнялась на несколько дюймов, расставив ноги.

— Целуй, Роза Кеннеди, — приказала она.

Женщина покорно засучила руками по ковру.

— Возьми меня. Благословляю тело Христа. — Хуанита плотно уселась старухе на лицо, урча от удовольствия.

В комнату вбежал Крис. Упираясь каблуками своих ковбойских сапог в ковер, он потянул Хуаниту за руки. Та проползла между его коренастых ног.

— Только тронь моего ребенка! Быстро вырежу твое поганое сердце! — пригрозила она и нависла над Крисом. Тот бесстрашно выпятил грудь. Отходя, она двумя пальцами щелкнула его по плечу. — С дороги, клоп.

Хуанита направилась к Эммету.

— Дай сигарету. — Она вытянула руку, будто оружие.

Эммет залез в карман свитера Эмили и протянул Хуаните целую пачку.

— Оставь себе, — сказал он, будто это его сигареты.

Эмили подняла бровь:

— Очень щедро с твоей стороны. Может, ты еще одолжишь ей что-нибудь из моей одежды вместо ее расчудесной чалмы?

— П-п-п-прости, — сказал Эммет. — Я не подумал. Просто хотел, чтобы она поскорее отошла.

— Это подводная лодка, парень. Здесь тесно. Привыкай.

Пока они говорили, Хуанита расстегнула рубашку и воткнула пачку между грудей. Кожа на ее руках блестела. Когда она застегивала рубашку, пальцы ловко взбирались по телу, словно она играла на пианино. Потом Хуанита выскочила из комнаты.

Старуха снова принялась раскачиваться на коленях.

— Кто она? — спросил Эммет; мечтая, чтоб она прекратила.

— Маргарет, — сказала Эмили. — Она здесь уже двадцать лет. Муж приходит к ней каждый вечер, но за все время она не сказала ни одного разумного слова. В обед она видит Деву Марию. Разные части тела. В неудачные дни за ужином тоже.

В комнату вошел мужчина, которого Эммет еще не видел. Он ни на кого не смотрел, даже на Маргарет. Маленький человечек с лоснящимся детским лицом. Огромная, почти до затылка лысина с зализанными прядями на макушке. При ходьбе эти пряди шевелились, точно антенны. Человечек облизывал палец и без конца приглаживал остатки волос. Он смотрел поверх очков в красной оправе с голубоватыми стеклами. Из рваного носка в сандалии выглядывал обломанный ноготь. Шея обвязана широким галстуком пейсли.

— Элегантный. Почти как Хуанита, правда? — сказала Эмили. — Это доктор Франклин. В свободное время пишет стихи. — Доктор возился с бумагами, а пациенты потихоньку рассаживались по местам.