Сила притяжения

— Звезда, говорите? Мой малыш будет звездой. Мой малыш будет сиять божественным светом.

Брюс запел, щелкая пальцами:

— «Моя мать сошла с небес, мой отец пришел с земли, только я — дитя вселенной»[7]. Давай, Джон, как там дальше? Какая строчка?

— Сатана, — сказала Хуанита. — Пидор цветочный. Время пришло. Сегодня утром, когда я проснулась, я почувствовала, что у меня внутри будто куча щенков, целый помет, верещат и толкаются, только это не собаки. Это мой ребенок готовился выйти на свет. — Она вынула кубик льда из стакана Эммета и разгрызла, наклонясь близко к Эмметовому уху.

— Видишь, какие у меня сильные челюсти? Я тренируюсь. Могу открыть рот очень широко, если ребенку вздумается выйти через него.

Она продефилировала к другому концу столовой, качая животом из стороны в сторону.

— Сотрапезники, — воскликнула она, — благочестивые сотрапезники! Позвольте привлечь ваше внимание. Никогда не доверяйте лидеру, у которого нет lederhosen[8]! Вот вам мое слово на сегодня. — За некоторыми столами зааплодировали.

Медсестра оставила Генри и подошла к Хуаните.

— Садитесь или идите в свою палату, — спокойно сказала она.

— Убирайся, Ева Браун, — приказала Хуанита, — этот малыш мой. Ты только и мечтаешь помыть меня в своем душе. — Она брыкалась, высоко поднимая ноги. Эммет изумился ее гибкости, почти как у танцовщицы.

Вторая медсестра встала у Хуаниты за спиной.

— Нацистские суки! — выкрикнула Хуанита. — Сами обжигайтесь, стоя в своих душевых из кипятка! Сами! — Она стала дуть сквозь зубы, будто остужала кусок горячего бекона. — Эо-эээ-о-эээ-о, — пропела она, отчаянно тряся головой.

Эммет заметил в дверях санитара, в руках мокрая простыня, точно сеть.

— Ешь, давай, — сказала Луиза, поворачивая его голову к тарелке. — В другом месте я сказала бы: «Прикончи свои овощи», но эти на вид отрава.

Эммет содрал поочередно все листья с артишока. Они легко отрывались, и скоро осталась одна кочерыжка, серая и мягкая. Эммет откусил один лист и тут же выплюнул.

— Гадость. На вкус как трава. — Он повернулся к Луизе: — Хочешь мою сердцевину?

— Посмотрим, — отозвалась Луиза, тыкая ножом липкую массу. — Пока ограничимся картошкой. Две ложки.

— 2531,87, 2531,86, 2531,85, 2531,84, — посчитал мужчина с волосами, точно прозрачный мох, и встал из-за стола. — Индекс Доу Джонса падает. Они падают, падают. — Он вздрогнул и начал лупить себя, словно его атаковали тысячи насекомых, а он не сознавал, что это его тело.

— Полнолуние? — смущенно спросила Дафна.

— Если этот чувак собрался дойти до нуля, я покончу с собой, — сказала Эмили.

Дафна с Эмили выдули по два кольца дыма. Когда кольца соединились, женщины рассмеялись и с криком «Сестричка!» схлопнули ладони.

— Твоя сестра банкрот и живет в Англии, в зачуханной хибаре, — обратился Брюс к Эммету. — Я читал. Постыдился бы.

— Сестричка, — сказала Дафна.

— Падает. Падает, — продолжал мужчина.

— Мы здесь для того, чтобы помочь вам, — сказала медсестра.

— Эо-эо-эо, — пропела Хуанита.

— Стыдись, — сказал Брюс. — Тебе должно быть стыдно.

— Ешь, — шепнула Луиза, — ешь.

Частички света летели по воздуху, точно пыль, взрывались у Эммета перед глазами.

— Негритоска, сучка! — закричала Маргарет. — Шлюха! — Она шустро, будто колибри, выпорхнула из-за стола и с вилкой бросилась на Хуаниту. Маргарет двигалась так проворно, что даже медсестры на мгновение замерли в шоке. Она воспользовалась их недоумением и ухватила Хуаниту за ногу. Эммет увидел, как мелькнул сухой коричневый бицепс старухи в платье без рукавов, и та повалила негритянку на пол.

Маргарет изо всех сил воткнула вилку Хуаните в живот. Эммет услышал чей-то мучительный выдох и хлопок, будто лопнула автомобильная шина. Живот Хуаниты сдулся. Оглаживая платье, она зарыдала так безутешно, что Эммет вдруг почувствовал ее горе, словно не резина лопнула, а человек испустил дух.

— Дьявол издох! — провозгласила Маргарет, потрясая над головой вилкой, словно воинским мечом. — Я уничтожила ребенка Сатаны!

По комнате прошел гул, встревоженные пациенты повскакали. Кто-то плакал, кто-то кричал, некоторые крушили стулья о столы. Комната просто разрывалась от ярости.

Санитары скрутили Маргарет простыней, как мумию, вместе с вилкой, все еще зажатой в руке.

— Не прикасайтесь ко мне! — восклицала она, закутанная во влажную ткань. — Я чиста, как младенец! Чиста!

— Младенец, — выла Хуанита. — Младенец, малыш, малыш. — У нее из-под платья выпал сдувшийся рыже-голубой надувной мяч. Он плюхнулся на пол, между ее ног — одна половина плоская, бездыханная. Хуанита подползла к нему, словно в мольбе, и стала качать его, будто пробитую голову.

Пациенты окружили Хуаниту, глазели на нее, подбирались все ближе, напирали. Комната наполнилась врачами и медсестрами, но пациенты упрямо протискивались вперед, осмелевшие от энергии, что потрескивала меж ними.

— Сматываемся, — сказала Луиза и подняла Эммета на ноги.

— Пора бы появиться сестричкам Зайн, — рассмеялся Брюс. — Стелла! Тора! Выходите, выходите. Вы нам нужны.