Сила прошлого

Конец ее письма: "И как бы там ни было, знай, что я тебя люблю”. Конец третьего действия “Адельгиза”:[101] "Страдай и будь великим: так судил тебе рок”. Письма, которые она целый месяц писала мне ежедневно, много лет назад, задолго до того, как мы поженились, когда я собирался расстаться с ней, потому что ее боялся, и особенно то письмо, где сказано, что больше всего она бы хотела лечь на диван, положить голову на подлокотник, и чтобы я выпил всю ее кровь. И снова японский император, и его слова, которые подходят ко всему: “Пусть каждый делает то, что должен. Пусть жизнь идет своим чередом”.

— Сделаем так, Анна, — говорю я. — Представим, что на прошлой неделе я попал в страшную аварию, оказался в коме и целую неделю в ней пробыл. Врачи сотворили настоящее чудо, они использовали новые методы, которые не известны даже в Австрии, и сегодня утром я пришел в себя. Тяжелых повреждений у меня не было, только болевой шок: через пару дней меня выпишут, и мы начнем там, где остановились. Это чудо, Анна, представим, будто произошло чудо.

Странно, попросту непостижимо, как хорошо они с моим отцом понимали друг друга…

— Давай представим, что было так, — еще раз говорю я.

Она наклоняется надо мной, ее тонкие волосы закрывают мой здоровый глаз, ее губы касаются моего лица:

— Да, — еле слышно говорит она.

Кончено. Никаких споров, объяснений, пустой траты сил. Мы столкнулись с проблемой, мы ее преодолели, мы любим друг друга, мы люди с широкой душой и, если падаем, то умеем подняться, если нам делают больно, то умеем прощать, и мы будем вместе всю оставшуюся жизнь, не мучаясь вопросами, что с нами было, как и почему — напротив, то, что с нами было, станет нашей силой, которую никто не сможет сломить. Это прекрасно, разве не так? Я счастлив, разве не так?

Прогремевший на весь мир заголовок алжирской газеты, которая вышла накануне выборов, потопленных в крови интегралистами: "Будешь голосовать — умрешь. Не будешь голосовать — умрешь. Голосуй и умри".

Анна целует меня ласково и осторожно. Я поднимаю здоровую руку, держу ее на весу, не зная, куда положить, словно благословляя неизвестно что. Потом закидываю ее назад, к изголовью кровати и нажимаю кнопку с морфием.

Эпилог

(Рисунок могилы Клххзв'квсфкз — Пиццано Пиццы)

Итак, дружок, здесь заканчивается правдивая история Пиццано Пиццы.

Если конец показался тебе немного грустным, что ж, ты прав. Если тебе кажется, что я очень старался закончить ее иначе, ты также прав. Если тебе кажется, что я не добрался до всей правды, не раздобыл всех доказательств, чтобы тебе не пришлось просто верить мне на слово, в общем, что мне надо было бы еще потрудиться, ты опять же прав. И ты прав, если тебе кажется, что я мог бы, по крайней мере, продолжать привирать и придумывать другие истории, которые кончаются весело и приятно, как делают многие. Но что сделано, то сделано, и если я тебя немного расстроил, не знаю, как мне оправдаться, потому что я не просто болтал, что в голову придет, а устроил все нарочно: надо было принимать решение и я принял такое.