Сила рода. Том 5

Рив же, отойдя на пару шагов назад, недовольно посмотрела на мою стойку и, неохотно кивнув сама себе, взмахнула мечом.

От клинка отделился полупрозрачный солнечный серп и стремительно полетел в меня.

Дзанг!

Серп, встретившись с выставленным плашмя мечом, рассыпался искрами, а меня отшвырнуло назад.

Вдарило так, что разряды Дубровского показались мне детской забавой.

В себя я пришел у края арены, в аккурат напротив статуи Дубровского и сидящего рядом Толстого.

— Говорю ж, повезло тебе, — с легкой завистью протянул Иван, — ты понимаешь, что за блок она тебе сейчас показала?

— Какой-то Воинский прием? — я с кряхтением поднялся на ноги и направился было к Рив, но девушка покачала головой и повернулась ко мне спиной.

— Какой-то Воинский прием… — Толстой посмотрел на Дубровского словно ища поддержку. — Миш, ты бы хоть пару записей Золотого меча посмотрел, что ли. И не с УГами, а с Воинами. Там, где они свою Силу используют.

— Какие-то спецудары? — до меня наконец-то дошло. — Которые гарантировано достанут неодаренного?

— Можно сказать и так, — поморщился Толстой. — Это уже уровень восьмиранговых Воинов и выше. Та самая черта, преодолев которую, Воин сокращает разрыв между собой и Магом.

— Специальная Воинская магия, — кивнул я. — Понятно.

— Да ничего тебе непонятно! — рассердился Иван. — То, что Воины получают к тридцати-сорока годам, ты получил уже сейчас!

— Знаешь, Вань, — я скептически посмотрел на Толстого. — Это, конечно, круто и все такое, но что-то мне подсказывает, что это только начало пути.

— Да ты… Да ты через пару лет можешь добраться до девятого ранга! Понимаешь?!

— Понимаю, — я внимательно посмотрел на своего друга, — но моя цель: добраться до уровня Древних.

Толстой некоторое время ошарашено на меня смотрел, потом покачал головой и произнес.

— Постоянно забываю, что ты не от мира сего.

— Правильно, — улыбнулся я. — Я же форточник. А хочешь, я и тебя этому приему научу?

— Хочу, — немедленно отозвался Толстой. — очень хочу, — он покосился на далекую фигуру Рив. — А… проблем не будет?

— Надеюсь нет, — протянул я, с легкой грустью смотря на Рив.

Время пролетело так быстро, что я даже и не заметил. А ведь так хотелось просто посидеть рядышком, как в прошлый раз…

— О, кстати! — Толстой ткнул меня в бок. — Ты Мирону этот прием покажи, он тебя сразу же простит.

— Простит?

Так-так-так, похоже сейчас я узнаю, из-за чего Мирон на меня дуется.

— Ну так в засаде ты со мной и Горчаковым был, а Мирон рядом с Ги'Дэрека сидел, с которым он в контрах. Да и Мирон, если ты не заметил даже из арбалета не выстрелил, а потом и вовсе в лесу заблудился. Его Хмурый на обратном пути привел.

Я с силой хлопнул ладонью себе по лбу. Вот как так у Толстого получается следить за всеми, а у меня нет? И как я только Мирона из виду упустил?

Хотя, ясно как. Я больше за Славика переживал, а Мирон, оказывается, тоже переволновался.

— Он же хоть и здоровый, помладше нас будет, — добил меня Толстой. — Да и потом, когда до плеши шли, ты его игнорил. Он, наверное, подумал, что ты в нем разочаровался. Ты, знаешь, в каком у него авторитете? А сейчас он думает, что ты нового друга нашел.

Толстой хмыкнул.

— Вот так вот, Миш.

— Детский сад…

— О! — Иван коротко хохотнул. — Это ты ещё не знаешь, какую интригу Алексия начала!

— Вань, не до этого мне, ей-Богу!

— Да я-то понимаю, — посерьёзнел Иван. — а вот остальные…

— Вот видишь, Ром, — я обратился к статуе Дубровского, — Как без тебя тяжело! Ты давай уже там, переваривай эту энергию побыстрей. А то у нас из-за всякой ерунды на ровном месте конфликты возникают!

— Да, — кивнул Толстой. — Давай, Дубровский, выкарабкивайся!

Мы с Иваном переглянулись и синхронно коснулись статуи товарища.

На этот раз нас отшвыривать не стало.

Боль сверлом вкрутилась под ногти, и спиралью устремилась к груди, наматывая на себя, казалось, все нервы моего тела.

Было так больно, что вместо ора у меня из горла вырывался визгливый хрип.

Рядом сипел Толстой.

А боль продолжала вкручиваться дальше, с каждой секундой подбираясь все ближе к голове.

Было так плохо, что я даже не мог вынырнуть из этого океана боли и втянуть в себя глоток свежего воздуха.

— Ох…

Глаза не видели ничего кроме ослепительно-яркой рези, в ушах стоял мучительный звон, и этот вздох я скорей почувствовал, чем услышал.

За мгновение до того, как моя голова взорвалась от нестерпимой боли, а сознание ухнуло в спасительную пустоту, на моих губах мелькнуло слабое подобие улыбки.

Этот вздох мог принадлежать только одному человеку…

А именно — Ромке Дубровскому.

Глава 16

Когда кто-то принялся бесцеремонно меня тормошить, первой мыслью было: «Где я?»

Следом промелькнула вторая: «Какого ксура?»

Ну и финальной мыслью, от которой сон смело словно рукой, было:

«Ромка очнулся!».

Распахнув глаза, я с удивлением уставился на угрюмого Хмурого, окончательно вспомнил, где нахожусь, и почему Воин меня так настойчиво будит.

Холм, заброшенные шахты, разумный, которого учуял Алабай…

Мы договорились встретиться в семь утра, но, судя по сереющему небу, время едва-едва приближалось к пяти.