Сила самовнушения. Как наш разум влияет на тело. Наука и вымысел

Все это убедило Ноакса в ошибочности старого представления, согласно которому усталость связана с истощением мышечных ресурсов. Взамен он и его коллега Алан Сент-Клер Гибсон предположили, что чувство усталости имеет центральное, мозговое происхождение. То, что возможности организма не беспредельны, понятно. Но Ноакс и Сент-Клер Гибсон выдвинули гипотезу, согласно которой вместо прямой реакции на усталость мышц мозг действует заранее, заставляя нас ощутить усталость и снять нагрузку задолго до появления признаков периферических нарушений. Иными словами, усталость не соматическое явление, а ощущение или эмоция, изобретенная мозгом для предотвращения катастрофического ущерба. Они назвали эту мозговую систему «центральным регулятором»{97}.

С эволюционной точки зрения такая система совершенно оправданна. Опираясь на признаки повреждения мышц, чтобы оповестить об усталости, мозг подводил бы нас к опасной черте при любой перегрузке. Заблаговременное снижение физической активности гарантирует безопасный предел погрешности и означает, что мы сможем продолжить функционировать даже после сигнала об утомлении. «Мы считаем, что человек эволюционировал именно так, потому что энергия нужна и после для каких-то других действий», – говорит Ноакс. Например, придется убегать от хищника. «А после охоты нам всегда было нужно еще и доставлять добычу домой». Вот почему Фараху, который выбился из сил, завоевывая второе золото, хватило энергии для седов и трусцы после того, как он пересек финишную прямую.

Ноакс утверждает, что на высоте этот эффект проявляется даже сильнее. Центральный регулятор распознает пониженное содержание кислорода в воздухе, производит расчеты и заключает, что физическая активность в таких условиях небезопасна. Хотя наши мышцы свежи и вполне готовы к нагрузке, мы ощущаем такую усталость, что еле ползем и переключаем резервы на дыхание, чтобы обеспечить кислородом мозг. То же самое происходит в других потенциально опасных условиях. Мы чувствуем вялость в жару не потому, что истощились мышцы, а потому, что центральный регулятор ограничивает нашу физическую активность на случай перегрева. Когда мы заболеваем, сигналы от иммунной системы вызывают чувство усталости, понуждающее нас лечь и сберечь ресурсы для борьбы с инфекцией.

Лет десять назад, когда Ноакс впервые выдвинул теорию центрального регулятора, представление о главенстве головного мозга – не сердца, не легких и не мышц – в ограничении физической деятельности сочли нелепым. Сегодня его идеи еще остаются предметом споров; так, исследователь Эвереста Мартин говорит, что, хотя Ноакс «может быть полностью прав», утверждая, что именно центральный регулятор, а не нехватка кислорода так быстро утомляют нас на высоте, эта гипотеза «ничем не доказана»{98}.

Но если спортивные физиологи осторожничают, то психологи все больше убеждаются в том, что головной мозг действительно играет важную роль в состоянии усталости. Так, многие стимуляторы, как то: амфетамины, модафинил и кофеин – активизируют деятельность центральной нервной системы, а не самих мышц{99}. Добиваясь от велосипедистов пиковой выходной мощности, ученые также проводили прямую электростимуляцию мозга, которая уменьшала чувство усталости{100}. Ноакс выражает надежду, что через несколько лет визуализация мозга напрямую докажет существование центрального регулятора.

Меня же больше интересует, играет ли какую-то роль в мозговом контроле усталости сознательное мышление. Способны ли мы, по сути, управлять центральным регулятором?

Появляется все больше данных о том, что иногда – способны. Результаты многих исследований показывают, что психологические факторы могут изменять восприятие усталости и сдвигать грань, за которой мы ее ощущаем. Так, на спортивный успех влияет мотивация (от денежной премии и присутствия соперников до звука выстрела), а также то, побеждаем мы или проигрываем и как далеко нам придется бежать.

Тем временем психолог Крис Биди из Университета Аберистуита, что в Уэльсе, открыл, что если дать чемпионам-велосипедистам таблетку или напиток, внушив, что это стимулятор, то скорость их езды возрастает в среднем на 2–3 %{101}, а это часто определяет разницу между золотом и поражением. Биди связывает это с тем, что плацебо повышает их оптимизм и веру в себя, убеждая центральный регулятор прибегнуть к новым ресурсам. «Мозг способен на многие замечательные дела, но он же и тормозит вас», – говорит он{102}. Прием плацебо снимает эти самочинные ограничения. (Специалист по плацебо Фабрицио Бенедетти – еще и горячий сторонник идей Ноакса. В статье об усталости он заключает, что «плацебо может действовать как сигнал, побуждающий центральный регулятор убрать тормоза»{103}.)