Сила самовнушения. Как наш разум влияет на тело. Наука и вымысел

Он увидел яркую вспышку, когда бронированную машину подбросило; через считаные секунды она превратилась в груду искореженного металла. Он не помнит, как выбрался, но весь был охвачен огнем. Он решил, что так и сгорит в воронке, но с помощью стрелка потушил пламя, забросав его песком. К тому времени, как огонь погас, рукава сгорели, а с тела, лица и кистей слезла кожа. Осталась влажная обнаженная плоть – местами красная, местами угольно-черная.

В итоге Брауна доставили в армейский медицинский центр Брук в Сан-Антонио, штат Техас. Бо́льшую часть его тела покрывали ожоги третьей степени. Они разрушили все слои кожи. Врачи продержали его на седативных препаратах несколько недель, снимая кожу со спины и плеч для пересадки на самые безнадежные участки. Очнувшись, он перенес ряд других операций, включая ампутацию левого указательного пальца. Но хуже всего была ежедневная обработка, когда медсестры выскабливали омертвевшие ткани из его ран. Он словно заново сгорал заживо.

В дальнейшем, когда ожоги начали заживать, возникла необходимость в ежедневной физиотерапии[4], которая оказалась еще болезненнее. При столь обширных поражениях рубцовая ткань утолщается и съеживается. Для того чтобы он мог свободно двигаться, когда ожоги заживут, терапевтам пришлось нагружать его торс и конечности сверх предела возможностей, растягивая и разрывая эту ткань по мере ее формирования.

Статистика гласит, что в американские отделения неотложной помощи ежегодно обращается 700 тысяч пострадавших от ожогов, из которых около 45 тысяч госпитализируются{142}. Обработка ран и физиотерапия весьма болезненны, пациентам назначают опиаты в самых высоких дозах, какие применяются в медицине. Но это количество ограниченно из-за побочных эффектов – от зуда и задержки мочи до потери сознания и смерти. Многие пациенты продолжают испытывать сильнейшую боль даже на фоне высших дозировок, а многомесячный прием опиатов опасен развитием привыкания и пристрастия.

Браун отчаянно старался снизить дозу лекарств. Физиотерапия была настолько невыносима, что его командирам пришлось приказать ему лечиться дальше. Но еще больше он боялся стать наркоманом. Тогда ему предложили принять участие в новаторском исследовании.

Здравоохранение не испытывает недостатка в анальгетиках. У нас есть патентованные безрецептурные препараты – аспирин и ибупрофен; сильнодействующие наркотические средства – морфин и кодеин; седативные – кетамин. Боль можно купировать приемом антидепрессантов, антиконвульсантов и кортикостероидов. Врачи выполняют местную, региональную и общую анестезию – в последнем случае пациент находится в бессознательном состоянии. К сожалению, все это не значит, что мы победили боль. Мы даже не приблизились к этому.

Боль представляет собой особую проблему при вмешательствах и процедурах, требующих бодрствования – например, при обработке ожогов у пациентов вроде Брауна или в хирургии минимального доступа, которая все активнее заменяет большие операции и показана в массе случаев – от биопсии и диагностических процедур до имплантации разнообразных устройств и разрушения опухолей. Как видно по случаю Брауна, одних лекарств мало и пациенты все равно мучаются.

От хронических болей страдают миллионы людей с заболеваниями от артрита до фибромиалгии. За последние двадцать лет резко вырос объем опиатов, назначаемых при таких состояниях – в частности, оксиконтина, искусственного эквивалента эндорфинов, участвующих в эффекте плацебо. Это терапия отчаяния, предусмотренная лишь в тяжелых случаях вроде последней стадии рака. Однако теперь их выписывают при слабых и умеренных болях, а прием затягивается на месяцы и годы.

Беда в том, что, в отличие от естественных мозговых эндорфинов, эти искусственные заменители буквально затопляют мозговые опиатные рецепторы, которые в ответ становятся менее чувствительными к препарату. Развивается толерантность, для прежнего эффекта нужны все большие дозы. Из этого следует, что эти вещества вызывают сильнейшую аддикцию. Отказ от них приводит к развитию ужасных симптомов отмены, включая тревогу и сверхчувствительность к боли, так как десенсибилизированные рецепторы уже не реагируют положенным образом на естественные эндорфины.

Рост числа таких назначений повлек за собой резкое учащение случаев опиатной аддикции и смертельных передозировок, которые названы «одной из величайших современных трагедий, разворачивающейся у нас на глазах»{143}. Это является особой проблемой в США, где проживает меньше 5 % населения земного шара, но потребляется 80 % имеющихся в мире опиатных препаратов{144}. К 2012 году от передозировки назначенных таблеток ежегодно умирало 15 тысяч американцев – больше, чем от героина и кокаина, вместе взятых{145}. В 2013 году американские Центры по контролю и профилактике заболеваний (CDC) назвали такие аддикции худшей лекарственной эпидемией в истории США{146}.