Сила шести

— Или лучший сон в ее жизни, — добавляю я. Разговор заходит о том, сколько всего хорошего мы могли бы со своими Наследиями сделать для Земли, если бы за нами не шла такая жестокая охота.

— И все-таки, как ты сумела сама себя натренировать? — спрашиваю я. — Не могу представить, что я бы сам обучился всему, что умею, если бы не Генри, который все время меня заставлял.

— А какой у меня был выбор? Или ты приспособишься, или погибнешь. И я приспособилась. Мы с Катариной тренировались много лет, но ни разу после того, как развились мои Наследия. Когда я наконец выбралась из той пещеры, я поклялась себе, что ее смерть не будет напрасной. А исполнить клятву можно лишь одним способом — отомстить. Я начала с того, на чем мы с ней остановились. Поначалу приходилось трудно, особенно одной, но я приноровилась и постепенно обучалась и становилась сильнее. Кроме того, у меня было больше времени, чем у тебя: я старше, и мои Наследия пришли раньше.

— Знаешь, — говорю я, — мой шестнадцатый день рождения — во всяком случае, день, который мы отмечали с Генри, — был два дня назад.

— Джон! Почему ты нам не сказал? — спрашивает она и шутливо отталкивает меня, из-за чего я сразу становлюсь видимым. — Мы бы могли отпраздновать.

Я улыбаюсь и тянусь к ней рукой, почти ничего не видя в темноте. Она берет мою ладонь в свою, причем ее большой палец оказывается под моим. Мне приходит мысль о Саре, и я ловлю себя на том, что сразу же отгоняю эту мысль.

— Какой она была? — спрашиваю я. — Катарина?

Она секунду молчит.

— Жалостливой. Она всегда помогала другим. И веселой. Мы часто шутили и смеялись. В это, наверное, трудно поверить, видя, какая я всегда серьезная.

Я хмыкаю.

— Я этого не говорил, ты сама сказала.

— Эй, не уходи от вопроса. Почему ты ничего не сказал про день рождения?

— Не знаю. На самом деле я только вчера о нем вспомнил. Да и к тому же он кажется никчемным — при наших-то делах.

— Это твой день рождения, Джон. Он не никчемный. У всех у нас, которым повезло дожить до своего дня рождения, есть повод его праздновать, учитывая, какой враг на нас охотится. Если бы я знала, я хотя бы полегче с тобой обошлась на тренировке.

— Да, ты должна очень переживать, что избила парня в день его рождения, — говорю я, подталкивая ее локтем. Она в ответ тоже меня толкает. Берни Косар выскакивает из зарослей ежевики и трусит за нами. К его шерсти крепко прилипли несколько колючек, и я отпускаю руку Шестой, чтобы она смогла их отодрать.

Мы доходим до конца дороги. Перед нами вьется река с поросшими высокой травой берегами. Мы разворачиваемся и неторопливо идем назад.

— Тебя тревожит то, что ты не получила свой Ларец? — спрашиваю я после нескольких минут молчания.

— Думаю, это даже стало для меня каким-то дополнительным стимулом. Он пропал, и я ничего не могла с этим поделать. Поэтому я приняла решение, которое считала разумным, и стала разыскивать вас. Я только жалею, что не успела найти Третьего до того, как его нашли они.

— Ну, ты хотя бы нашла меня. Без тебя я бы так долго не протянул. И кстати, без Берни Косара. И даже без Сары. — Как только я произношу имя Сары, Шестая немного ослабляет свое пожатие. Пока мы идем к дому, во мне нарастает чувство вины. Я люблю Сару, но сейчас мне трудно представить, как я мог бы жить с ней — я слишком далеко, я скрываюсь и понятия не имею, куда меня забросит судьба. Единственная жизнь, какую я сейчас могу вообразить, — это моя нынешняя жизнь. Жизнь с Шестой.

Мы подходим к дому, и мне так не хочется, чтобы наша прогулка закончилась. Я тяну время, замедляю шаг, толкусь в конце подъездной дорожки.

— Между прочим, я ведь тебя знаю только как Шестую, — говорю я. — У тебя когда-то было имя?

— Конечно, но я редко им пользовалась. В отличие от тебя, я не ходила в школу.

— Так как же тебя зовут?

— Марен Элизабет.

— Ух ты. В самом деле?

— Почему ты так удивляешься?

— Не знаю. Марен Элизабет звучит как-то очень грациозно и женственно. Наверное, я ждал чего-то сильного и мифологического вроде Афины или, может быть, Зены — знаешь, была такая воинственная принцесса? Или даже Буря. Имя Буря было бы тебе в самый раз.

Шестая смеется, и от звука ее смеха мне хочется прижать ее к себе. Конечно, я этого не делаю, но хочу сделать — и это говорит само за себя.

— Должна тебе сказать, что когда-то я была маленькой девочкой и заплетала в волосы ленточки.

— Вот как. Какого цвета?

— Розовые.

— Я готов заплатить, только бы это увидеть.

— Забудь. У тебя денег не хватит.

— Посмотрим, — говорю я, подхватывая ее игривый тон. — У меня полный Ларец драгоценных камней. Только покажи, где ближайший ломбард.

Она смеется.

— Ладно, я поищу.

Мы так и стоим в конце подъездной дорожки. Я поднимаю глаза и смотрю на звезды и почти полную луну. Я слушаю шум ветра и хруст гравия — это Шестая переступает с ноги на ногу. Я делаю глубокий вдох.

— Я очень рад, что мы погуляли, — говорю я.

— Я тоже.

Я смотрю туда, где она стоит, и очень хочу, чтобы она стала видимой, и я мог увидеть выражение ее лица.