Сила шести

19 января

Дж.

За последние годы я писал это письмо много раз, никогда не зная, станет ли оно последним. Но если ты сейчас его читаешь, значит, оно и есть последнее. Мне жаль, что так случилось, Джон. Очень жаль. Наш долг — Чепанов, прибывших вместе с вами, — был защищать вас девятерых любой ценой, в том числе ценой собственной жизни. Но сейчас, когда я пишу эти слова на нашем кухонном столе всего через несколько часов после того, как ты спас мне жизнь в Атенсе, я уверен, что нас с тобой всегда связывал не столько долг, сколько любовь, которая гораздо сильнее, чем любые обязательства. Правда в том, что я так или иначе должен был умереть. Вопрос только — как и когда, и если бы не ты, то я точно погиб бы уже сегодня. При каких бы обстоятельствах я ни умер, не вини себя. Я никогда не рассчитывал здесь уцелеть, и, когда мы покидали Лориен много лет назад, я уже знал, что никогда не вернусь.

Интересно, сколько нового ты открыл за это время — со дня, когда я пишу, и до дня, когда ты читаешь это письмо. Уверен, что теперь ты знаешь, как много я скрывал от тебя. Может, больше, чем следовало. Большую часть твоей жизни я добивался, чтобы ты был сосредоточен на упорных тренировках. Я хотел, чтобы у тебя на Земле была по возможности нормальная жизнь. Уверен, что эта мысль покажется тебе смехотворной, но все же: знание всей правды только добавило бы стресса в и без того переполненную стрессами жизнь.

С чего начать? Твоего отца звали Лирен. Он был сильным и храбрым, честным и целеустремленным. Как ты помнишь из своих видений о войне, он пронес эти качества до самого конца и не изменил себе, даже когда понимал, что выиграть войну нельзя. И наверное, каждый из нас мог бы только мечтать об этом — умереть с достоинством, честью и отвагой. Умереть, зная, что сделал все, что было в твоих силах. Вот, если коротко, что можно сказать о твоем отце. Это же можно сказать и о тебе, даже если ты этому и не поверишь.

Я сажусь ровно, прижавшись спиной к спинке кровати, и снова и снова перечитываю имя своего отца. Комок у меня в горле становится камнем. Вот бы Сара была здесь и, склонив голову мне на плечо, побуждала меня читать дальше. Я останавливаю взгляд на следующем абзаце.