Сила шести

— Ты права, сестра Дора. Возможно, это место не для нас с Мариной и, возможно, мы покинем его сегодня же утром. Но пожалуйста, будь добра, отпусти сначала Эллу. — В ее голосе, сердечном и терпеливом, таится яд.

— Да как ты смеешь! — фыркает сестра Дора. — Ты и сама сирота. Мы взяли тебя из милости, когда ты никому не была нужна!

— В глазах Господа мы все равны. Ты ведь признаешь это?

Сестра Дора порывается сделать шаг, но Аделина снова хватает ее за руку. Обе женщины сверлят друг друга взглядами.

— Я буду говорить об этом с сестрой Люсией. Тебя вышвырнут отсюда. И так быстро, что ты даже не успеешь помолиться о прощении.

— Я уже сказала, что ухожу сегодня утром. И у меня всегда будет возможность помолиться о прощении. — Аделина протягивает Элле руку, и та берется за нее. Сестра Дора после секундного колебания отпускает руку Эллы. — Я не только помолюсь о том, чтобы Марина простила меня за то, что я была ей таким ужасным опекуном, но также буду молить Бога, чтобы он простил тебя за то, что ты забыла о своем предназначении здесь.

Они еще несколько секунд смотрят друг на друга, потом сестра Дора разворачивается и с пыхтеньем уходит из нефа. Когда она пропадает из вида, а Элла стоит ко мне спиной, я спускаюсь по воздуху на пол.

— Привет, Элла, — говорю я.

— Марина! — Она выпускает руку Аделины, подбегает и обнимает меня. — Где ты была?

— Нам с Аделиной надо было поговорить наедине, — говорю я, отстраняясь от нее. Я поднимаю глаза на Аделину. — Нам надо было поговорить о нашем будущем.

Аделина щурится, потом переводит взгляд на свою грязную ночную рубашку, и ей становится неловко.

— Марина, иди упакуй свои вещи. И найди надежное место для Ларца. Нам скоро уходить.

Когда Аделина уходит, Элла хватает меня за руку и крепко ее сжимает.

— Марина, ночью здесь были плохие люди.

— Я знаю, я его видела. Поэтому мы и уезжаем. — Произнося эти слова, я уже знаю, что буду просить Аделину взять Эллу с собой.

— Я видела всех троих, — шепчет Элла.

Я охаю.

— Их было трое?

— Они были ночью за окном и смотрели на твою кровать.

У меня по спине пробегает дрожь. Я поднимаю Ларец обратно в лаз, и мы бежим в спальню мимо девушек, которые группками собрались в коридоре и шепчутся о каком-то деревенском происшествии.

— Они были вот здесь, — говорит она, показывая на окно.

— Ты уверена, что их было трое?

Она кивает.

— Да, они увидели, что я смотрю на них, и убежали.

— Как они выглядели? — спрашиваю я.

— Высокие и с очень длинными волосами. И их пальто были длиной почти до ботинок, — говорит она.

— А усы? У них были усы?

— Не думаю. Я не помню усов, — говорит она.

Я растеряна, но знаю, что у меня совсем мало времени: скоро появится Аделина с сумкой, в которую уместятся все ее вещи, скопленные за одиннадцать лет. Я уже собираюсь бежать в душ, когда меня останавливает девушка по имени Анали.

— Сегодня отменили занятия в школе. Утром там нашли эту девушку, Миранду Маркес. Она была задушена.

Я в шоке плюхаюсь на кровать. Миранда Маркес — темноволосая девушка, которая живет в деревне и сидит рядом со мной на уроках испанской истории. Наш преподаватель, учительница Муньес, постоянно путает нас, потому что Миранда такая же тощая и высокая, как я, и волосы у нас одной длины. Я сразу понимаю, что, наверное, Миранду убили по ошибке — вместо меня. И ночью меня кто-то хотел убить.

— Это… Это плохо, — шепчу я.

Анали говорит:

— Плюс к тому, я слышала, как сестры между собой говорили, что кто-то из деревенских видел, как этой ночью люди летали по воздуху. И сейчас сюда съехались разные телевизионщики на своих фургонах и делают репортажи.

Все это происходит так быстро. Могадорцы нашли меня. Они нашли мою пещеру. Я опрометчиво воспользовалась своими Наследиями, и есть свидетели, видевшие, как мы с Аделиной вылетали из окна колокольни. Погибла — возможно, из-за меня — девушка из моей школы, а мы с Аделиной покидаем приют посреди зимы, и у нас нет никакого другого пристанища.

Я как никогда быстро принимаю горячий душ и жду Аделину.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

— Мы не пойдем к Саре, — говорит Сэм, а сам идет за мной краем леса. — У нас есть планшет, может быть, это тот самый передатчик, который мы искали. И мы пойдем назад на помощь Шестой.

Я делаю шаг к нему.

— Шестая сама справится. Я здесь, и Сара здесь. Я люблю ее, Сэм, и я ее увижу. Что бы ты ни говорил.

Сэм отступает, а я снова иду в направлении дома Сары. Сэм говорит:

— А ты в самом деле ее любишь, Джон? Или ты любишь Шестую? Кого же из них?

Я резко оборачиваюсь и свечу ладонью прямо ему в лицо.

— Ты думаешь, я не люблю Сару?

— Эй, перестань!

— Извини, — бормочу я, опуская ладонь.

Он трет глаза.

— Это правомерный вопрос. Я вижу, как вы с Шестой все время флиртуете, все время, и прямо у меня на глазах. Ты знаешь, что она мне нравится, но тебе все равно. И мало того, у тебя и без нее уже есть, наверное, самая шикарная девчонка во всем Огайо.

— Мне не все равно, — шепчу я.

— Что тебе не все равно?