Сила сильных

Фа попробовала сдвинуть тушу, потом гневно закричала на гиен. Лок, не сводя глаз с хищников, попятился к ней, нагнулся и схватил козу за ногу. Он с трудом потащил тушу к расселине, не переставая грозить палицей. Фа взялась за заднюю ногу козы и помогала волочить ее. Гиены преследовали их не подходя слишком близко. Люди затолкали добычу в узкую щель под утесом, где таилась Лику, а птицы опустились ниже к земле. Фа вновь начала разделывать тушу острым осколком. Лок нашел тяжелый камень, которым удобно было наносить удары. Он колотил по туше, разбивая и выламывая суставы. Фа урчала от нетерпения. Лок что-то бормотал, а его большие руки тянули, крутили и рвали сухожилия. Гиены бешено кидались из стороны в сторону. Птицы опустились на скалу, близко от Лику, и она быстро соскочила к Локу и Фа. Коза была уже изрезана и расчленена. Фа вскрыла брюхо, рассекла слоистый желудок, выбросила из него кислую жеванную траву и побеги. Лок расколол череп и достал мозг, потом концом дубины раздвинул зубы и вырвал язык. Они сложили лакомые куски в пустой желудок, перетянули его кишками, и получился дряблый мешок.

Лок урчал и быстро повторял:

— Это плохо. Очень плохо.

Ноги козы были раздроблены, мясо отделено от костей, и теперь Лику, присев рядом с тушей, ела кусок печени, который ей протянула Фа. Воздух меж скал стал тяжелым от запретного истязания и пота, от густого мясного запаха и ощущения зла, связанного со смертью.

— Быстрей! Быстрей!

Фа сама не понимала, чего она боится; кот не возвратится к обескровленной добыче. Его отделяет теперь от них полдня пути по равнине, он охотится там, где пасется стадо, возможно, он уже отыскал новую жертву и уже готов вонзить ей в шею свои зубы-сабли, а потом выпить кровь. И все-таки смутная тревога отравляла воздух.

Лок громко произнес, ощущая эту тревогу:

— Очень плохо. Оа родила козу из своего чрева.

Фа, которая разрезала камнем мясо, проговорила тихо:

— Не вспоминай о ней.

А Лику все ела, не замечая напряженности вокруг, ела теплую мягкую печень, пока не заболели зубы. Лок после выговора, который ему сделала Фа, уже не говорил громко, а лишь шептал:

— Плохо. Но тебя убил кот, вины людей тут нет.

Он шевелил губами, и слюна капала из широко открытого рта.

Солнце разогнало последний туман, и люди увидели волнистые заросли вереска на равнине, а за ними в ярком свете солнца зеленели кроны деревьев и блестела вода. Сзади поднимались горы, суровые сумрачные гиганты. Фа легла на спину и отдышалась. Она стерла пот со лба.

— Нам нужно лезть вверх, куда желтым тварям не подняться.

Почти вся туша была разделана, осталась только истерзанная шкура, кости и копыта. Лок передал свою палицу Фа. Она взмахнула ею и гневно прикрикнула на желтых хищников. Лок скрутил кишку в жгут, обвязал им окорока и намотал конец на запястье, чтобы можно было нести одной рукой. Потом наклонился и сжал горловину желудка зубами. Фа взяла охапку мяса, а Лок две груды истерзанных кусков. Он начал отходить с грозным рычанием. Гиены пролезли в расселину, стервятники снялись с места и парили чуть поодаль, недоступные удару палицей. Лику так расхрабрилась под защитой взрослых, что замахнулась на стервятников остатком печени:

— Кыш, жадные клювы! Это мясо съест Лику!

Птицы закричали, отлетели назад, чтобы сразиться с гиенами, которые жадно пожирали оставленные людьми кости и окровавленную шкуру. Лок уже был не в силах говорить. Он с трудом мог бы нести столько еды на плечах даже по гладкому месту. Теперь же он тащил эту ношу вверх на весу и почти вся тяжесть приходилась на пальцы и плотно сжатые зубы. Они еще не поднялись по откосу, а он уже клонился к земле, и боль мучила его запястье. Фа поняла, как непосильна его ноша. Она повернулась, перехватила у него тяжело набитый желудок, и он перевел дух. Потом Фа и Лику двинулись вперед, оставив его. Он разделил мясо на три части и побрел за ними. В его голове странно переплелись и тревога и светлая радость, он слышал, как стучит его сердце. Он стал оправдываться перед темнотой, которая пряталась в расселине:

— Тут не хватает еды, когда люди приходят от моря. Еще не настала пора ягод, плодов, меда, нет почти никакой пищи. Люди изголодались, отощали, им надо есть. Люди не любят мясо, но если оно нашлось, надо его съесть.

Теперь он обходил гору по узкому каменистому гребню, и лишь цепкость ног спасала его от падения. Кружа среди утесов, он по-прежнему глотал слюну и внезапно высказал абсолютно новую и замечательную мысль:

— Это мясо для Мала, потому что Мал болен.

Фа и Лику нашли проход в крутом склоне и бегом заспешили наверх, к уступу над равниной. Лок остался сзади, он шел с трудом и искал какой-нибудь камень, куда мог бы положить мясо, чтобы отдохнуть, как делала старуха, когда несла огонь. Такой валун он увидел в начале прохода, он был плоский, а сбоку от него мерцала пустота. Он присел, мясо скользнуло на камень и осело, придавленное своим же весом. Внизу, под склоном, собралась уже целая стая стервятников, и там продолжался кровавый пир.