Сила трех

Рипли хотела отвернуться, но Мак удержал ее на месте, просто сжав пальцы. Ласковый жест тут же превратился в способ принуждения.

— Я еще не знаю, что буду делать вечером. Так что на меня не рассчитывай.

— Как скажешь. — Ему не хотелось расстраивать Рипли, но куда деваться. — Я должен тебе кое-что рассказать. Если ты решишь не приходить на встречу, то приходи попозже в коттедж.

— А в чем дело?

— Там узнаешь. — Мак слегка дернул ее за волосы и пошел к двери, но на пороге обернулся. — Рипли… — сказал он, оглянувшись, — в чем-то мы продолжаем оставаться по разные стороны баррикад. Если мы поймем, в чем дело, и признаем правоту друг друга, у нас все будет отлично.

— Ты чертовски упрям.

— Угу. Мои родители потратили кучу денег, чтобы убедиться в этом.

— На психиатров? — насмешливо улыбнулась она.

— Точно, черт побери. Тогда до вечера.

— Да, — пробормотала Рипли, когда дверь закрылась.

Беда заключалась в том, что упрямство самой Рипли дало трещину, потому что она сходила по Маку с ума.

Женщине трудно сохранить достоинство и репутацию крутой дамы, когда она идет по улице с ведром, полным цветов. Но когда ту же самую женщину застают за разглядыванием витрины с изрядно поредевшим запасом сентиментальных открыток в честь Дня святого Валентина, сделать это почти невозможно.

— Мне нравится эта. — Глэдис Мейси протянула руку и ткнула пальцем в большую открытку с огромным розовым сердцем. Рипли чуть не вырвало.

— Да? — вежливо спросила она.

— Я выбрала эту открытку для Карла неделю назад, а когда сегодня утром подарила, он был очень доволен. Мужчины любят большие открытки. Наверно, это заставляет их чувствовать себя более мужественными.

Рипли, не сомневавшаяся, что в таких делах Глэдис разбирается лучше, вынула открытку из гнезда.

— Последняя, — сказала она. — Мне повезло.

— В самом деле повезло. — Глэдис наклонилась и полюбовалась тюльпанами. — Тут не меньше четырех дюжин.

— Пять, — поправила Рипли.

Ну да, она их пересчитала. Не смогла побороть соблазн.

— Пять дюжин. Гм-м… В это время года они стоят целое состояние. Просто картинка, и все тут. А шоколадку получила?

Рипли вспомнила про лежавшее в кармане шоколадное сердечко.

— Вроде того.

— И шоколадку тоже… — Глэдис задумчиво кивнула. — Мужчина сражен.

Рипли чуть не выронила ведро.

— Что вы сказали?

— Я сказала, что мужчина сражен.

— Сражен… — У Рипли защекотало в горле — то ли от смеха, то ли от страха. — Это слово давно вышло из употребления. Почему вы так думаете?

— О господи, Рипли, в Валентинов день мужчина дарит женщине цветы, шоколадку и все остальное не для того, чтобы пригласить ее сыграть в канасту. Почему нынешняя молодежь так непонятлива?

— Я думала, что он из тех, кому нравится соблюдать все обряды на свете.

— Мужчины делают широкие жесты только тогда, когда им об этом напоминают, когда они испытывают тревогу, чувство вины и когда сражены наповал. — Глэдис загибала пальцы с ногтями, накрашенными праздничным алым лаком. — Говорю по собственному опыту. Ты напоминала ему про праздник?

— Нет. Я сама забыла.

— Вы поссорились?

— Нет, — призналась Рипли.

— Ему есть от чего чувствовать себя виноватым?

— Да нет, ничего такого…

— И что же остается?

— Выходит, последнее. — Рипли задумалась и стала изучать открытку. — Значит, говорите, они любят большие?

— Совершенно верно. Поставь эти цветы во что-нибудь красивое. Они слишком хороши для этого старого ведра. — Глэдис потрепала Рипли по плечу и ушла.

Сомневаться не приходилось: скоро весь поселок узнает, что помощник шерифа вздыхает по чокнутому профессору с материка. А он по ней.

А «профессор с материка» вернулся к работе. Мак обрабатывал данные, полученные в тот вечер, который они провели вместе с Рипли. Он сформулировал начальную гипотезу и теперь приближался к логическим выводам.

Бук не заметил, в котором часу они с Рипли занимались любовью. В это время он думал о более важных вещах. А продолжительность? Сколько времени это продолжалось, тоже было загадкой. Но если его теория о распространении энергии верна, то распечатки зафиксировали именно этот момент.

Самописцы регистрировали взрыв за взрывом, пики, долгие устойчивые подъемы и флуктуации. И как это он не слышал громких звуковых сигналов? Видно, забыл обо всем на свете.

Сейчас Мак смотрел на осязаемое доказательство ощущений, пережитых ими обоими, и испытывал странное возбуждение.

Он измерил расстояние между пиками и подъемами, высчитал продолжительность спадов между энергетическими пиками и высоту каждого пика.

Потом встал и долго ходил по кабинету. Наконец образ обнаженной Рипли растворился, и Мак смог вернуться к работе.

— Картина предельно ясная. Низковольтная энергия. — Он снял очки и стал есть яблоко. — Отдых. Теперь мы просто лежим рядом. Ленивая постельная беседа. Все понятно… Но почему дальше снова начинается подъем?

«Похоже на горы, — подумал он. — Подъем, плато. Подъем, плато…»

Мак вспоминал. Она встала, пошла за пиццей, потом зашла на кухню за пивом. Может быть, подумала, что неплохо было бы еще раз заняться любовью. Эта мысль польстила его самолюбию.