Сила восьми. Научное доказательство эффекта молитвы и группового намерения

В своей классической книге по мистицизму английская писательница Эвелин Андерхилл пишет, что мистицизм «не индивидуалистичен. Он в действительности предполагает упразднение индивидуальности, четкой разделенности, этих «я, мне, мое», которые определяют человека как нечто изолированное. Это по существу есть движение сердца, ищущего преодоления ограничений индивидуальной позиции и подчинения себя высшей Реальности; не для персональной пользы, а для удовлетворения трансцендентальной любознательности, не для получения наслаждений иного мира, а исключительно по чистому инстинкту любви»[58].

Вероятно, возможность соединиться с незнакомцами в том, что по всем понятиям и свойствам является современной формой молитвы, вызывает мощное состояние завершенности у отдельных людей, и это то, что имел в виду Иисус, призывая молиться homothumadon. Мы выходим из своего изолированного состояния индивидуальности и входим в чистую связь с другими человеческими существами – состояние настолько знакомое, но редко испытываемое в наше время. Как это описывает Ньюберг, с неврологической точки зрения, «когда активность вашей фронтальной доли внезапно и значительно понижается, логика и рассудок стихают. Повседневное сознание отступает, позволяя другим центрам мозга воспринимать мир интуитивными и творческими способами».

«Понижение активности теменной доли может также вызывать у человека интенсивное ощущение объединенного сознания», – говорит Ньюберг, но в большинстве случаев при созерцательной молитве или медитации «обычно требуется от 50 до 60 минут, чтобы почувствовать слияние с объектом созерцания»[59].

Однако с моими участниками происходило нечто весьма иное. Они входили в это состояние в течение нескольких минут после начала эксперимента, и их переживание просветления было не только немедленным, но также непроизвольным. И, в отличие от служб или туземных обрядов, у нас не применялись ни мантры, ни отказ от пищи, сна или секса, ни парильные процедуры, ни замысловатые позы, ни «говорение языками», ни иконы, ни галлюциногенные растения, ни «великое усердие ума», выражаясь словами св. Августина.

Фактически моим участникам не требовалось прилагать никаких особых усилий; это переживание происходило, по большому счету, помимо их сознательной воли.

Они не активировали его – само их участие в групповом намерении вызывало это состояние. Единственным средством начальной стимуляции у нас являлся «разогрев» – короткая ритуализованная сознательная медитация, которую я применяю во всех моих «Экспериментах по намерению», – и абсолютное большинство наших участников никогда не практиковали такой медитации раньше. И хотя те, кто принимал в ней участие, были в основном опытными медитаторами, как они указали в своих анкетах, этот опыт качественно отличался для большинства из них от обычной медитации.

Результаты «Эксперимента по миротворческому намерению» оказались чрезвычайно интригующими, но в конечном счете ничего не значащими, если только не провести еще множество таких экспериментов, что я планировала сделать, как только пыль уляжется после первого и удастся собрать больше ресурсов, ведь даже этот стал практически кошмаром. Но, как я начала сознавать, вопрос, «сработал» он или нет, являлся второстепенным. Настоящий интерес представляли собой анкеты участников, которые ставили с ног на голову все привычные нью-эйджевские положения о силе намерения.

Не оставалось сомнений в том, что групповое намерение создавало то, что можно описать только как экстаз единения – осязаемое чувство единства и космической силы, действующей через нас, ощущение, многократно описанное словами «возвращение домой».

Те мощные отклики, которые я записывала со слов моих участников, предполагали, что переживание группового намерения устраняет разделение между людьми, позволяя им испытывать «божественное сознание» чистого единения.

Для многих это оказалось в высшей степени преображающим переживанием, позволившим открыть окно в реальность, о существовании которой они ничего не знали. При том что наше переживание ограничивалось периодом в десять минут и вовсе не требовало многолетнего опыта в медитации. Я была готова признать, что такое переживание трогало и даже меняло людей, и вызывало у них ощущение взаимосвязи между собой и с целью их намерения, но затем мне стали встречаться отклики такого рода:

«У меня были очень особенные целительные переживания во все дни».