Сила Зверя

Сотрудник был из новеньких. В Брюссельский департамент он попал по переводу из организации дяди Бени. Так сказать в порядке обмена. До этого никакого псевдонима не имел, а имел кликуху — Фартовый. И дал ее не кто нибудь — сам Беня-Царь. Провожая из солнечной Сицилии в далекий промозглый Брюссель, пахан паханов наставлял своего крестника: — Слушай раббе Мойшу, как родного отца, он тебя плохому не научит. Я точно не знаю, но сдается мне — нужен ты ему для разборок с этим козлом Стиллом Мондуэлом, который моего Кубинца замочил. Так что, если повстречаетесь… Ну, короче — ты сам в курсе.

— Да, дядя Беня челове-ек! — «Челове-ек» в устах Фартового звучало гордо. — Да, дядя Беня голова! Как сказал поэт: «И где кончается Беня, и где начинается контрразведка?». — Фартовому этого знать было не дано.

Зиберович неодобрительно посмотрел на дымящийся чинарик.

— Фраер ты был, Фартовый, фраером и остался. Одно только у тебя в голове — понты наводить. А уже сколько лет прошло, как мы последний раз виделись.

— Фартовые котлов не секут.

— А придется сечь.

— По ширме, это нам не впервой, сопляками еще работали. Двое с боку — ваших нет. — Готовно отозвался Фартовый, но был удивлен таким детским заданием.

— Да нет, тут о другом речь. — Раздраженно прервал его Зиберович, строго добавив: — И кончай мне дурку гнать, косить под шпану с Привоза. — А, ради вящей убедительности укоризны, к уважительному изумлению Фартового, ткнул ему раскрытую ладонь, отставил большой палец, скрестил указательный со средним и отвел вниз сложенные безымянный с мизинцем.

— Усекай, — продолжал деловым тоном. — Задача у тебя… — и принялся детально инструктировать свежеиспеченного агента.

Фартовый уразумел, что время хохмить закончилось, затушил папироску, собрался и стал усекать.

А был он малый не промах, что в прямом, что в переносном смысле. Года в три, сперев у соседа — прокурорского сынка заводной паровозик, он сделал решительный и окончательный жизненный выбор. С той поры целеустремленно двигался стезей правонарушений. По малолетке стоял на стреме, потихонечку гопстопил, не расставался с финским ножом и кастетом. Так бы и оставаться ему жиганом и кончить свои дни в уличной драке, да заприметил его, входивший в силу, дядя Беня, пригрел, приголубил.

В структуре организации возлагались на него обязанности специфические, деликатные, так сказать конфидициальные, требующие не только холодной головы, но и холодного сердца. А было оно, сердце Фартового, несмотря на перекачивающую им черноморскую горячую кровь, попрохладней рыбьего. Работу делал без пыли и шума, это если с глушителем, конечно. Всегда аккуратно и чисто. В отличие от большинства своих коллег, в ресторанах проводил времени поменьше чем в тире и спортзале.

Не глуп, ох, не глуп был киллер. Отнюдь не обольщался своим привилегированным положением. Просекал, что жизнь у блатных хоть и веселая, да уж очень небезопасная. Скорее наоборот. С такой специализацией, карьера долгой не бывает. Как цепочке рыженькой не виться, впереди кулончик известный — или статья расстрельная, или дружеский, сам такие передавал, девятиграммовый приветик от коллеги, вчерашнего кореша закадычного. Да что греха таить. И дядя Беня, только жареным запахнет, сдаст Фартового со всеми его потрохами. Как пить дать — сдаст. Потому и стал паханом паханов. Любил Фартовый дядю Беню, как отца родного. Но особых иллюзий на его счет не питал.

Не питал, но работал честно. Его боялись. Случалось, Беня-Царь брал крестника на ответственные переговоры, и само присутствие признанного профессионала, говорило контрагентам о серьезности намерений пахана и подвигало к сговорчивости уступок. Ну, а если оказывались господа непонятливыми… В том работа Фартового пока что и заключалась. Но на тех переговорах сидячи, уяснил себе, что капусту рубить, не на курок тиснуть. Все чаще и чаще, в последнее время, сам на дело не ходил — организовывал и планировал, даже переименовал себя на иностранный благородный лад — Локимэн [3].

Да не тот у него нынче коленкор, к которому стремился. Потому новое задание заинтересовало. Понимал — последний это выход на дело. Тут либо пан, либо кранты. Кранты, так и хрен с ним. Все под Богом ходим, все копыта двинем. Особо не пугало, но и не прельщало отнюдь. Куда лучше — пан.

Ухмыляясь подумывал: — Ход его, карты краплены, в прикупе два туза, можно и тотус сыграть. Пускай Стилл с Приходьком вистуют.

Сложил пальцами «козу», потом букву "О". — А мы их посадим на… горку.

А вот вернется домой Локимен в совсем других чинах. Не по темным закоулкам с пушкой в кармане шастать, а сидеть-заседать в кожаном кресле солидного офиса. Стать вначале левой, а после и правой рукой крестного деда. А там… Все люди смертны.

Потому усекал Фартовый-Локимен внимательно.

По мере усечения, он восторженно думал: — Ну раббе Мойша, ну голова, челове-ек! И дядя Беня челове-ек. И он, Фартовый, тоже челове-ек. И поэтому разобьется в лепешку, но все сделает так как надо.