Силиконовая надежда

Гек забился в угол, вынул из-за посеревшей от пыли занавески металлическую коробочку и сигаретную бумагу.

– Я же просила тебя, – моя рука накрыла коробку, но Гек больно шлепнул меня по ней:

– Не мешай, мне нужно мозги прочистить, ничего не соображаю.

– Тогда зачем меня позвал, если собрался накуриваться?

– Я же сказал – две затяжки, и все. Вот, смотри. – Он действительно сделал две затяжки и отложил оставшееся. – Видишь?

– Мы договаривались, что ты не будешь делать этого хотя бы при мне.

– Ань, не воспитывай, а? Мне очень хреново.

– Можно подумать, от этого станет легче. Ну, может, и станет – минут на пять, а потом? Когда ты вынырнешь из забытья? Объясни мне наконец, что с тобой происходит?

Я придвинула табуретку, почти с усилием притянула Гека к себе, обняла обеими руками, словно стараясь укрыть от тех мыслей, что заставляли его так нервничать. Он вдруг всхлипнул совсем по-детски, прижался ко мне всем телом и пробормотал:

– Мне очень страшно… я не знаю, что делать, как поступить…

– Поступи правильно.

– А как?! Как это – правильно? Ты ведь ничего обо мне не знаешь!

– Так расскажи мне.

Гек немного отстранился:

– Зачем? Да и какой в этом смысл? Я уже давно не я, не тот человек, каким был раньше. У меня даже имени нет, только кличка. Ты ведь тоже не знаешь, как меня зовут. И никто не знает и уже, видимо, не узнает. У меня есть только один родной человек, но и он пропал, исчез, и я теперь места себе не нахожу, потому что боюсь.

– Чего? – Я интуитивно чувствовала, что вот сейчас мне должна приоткрыться какая-то тайна из его жизни, что-то такое, что поможет мне узнать то, что я хочу. Надо только вести себя осторожнее, не спугнуть.

Я действительно не знала его настоящего имени – только кличку, под которой он был известен своим партнерам. Гек. Больше ничего. Ему двадцать пять лет, он учится в университете – ну, как учится, скорее числится. Ему принадлежит вот эта огромная запущенная квартира в некогда элитном доме, сейчас уже переставшем быть таковым. И – все. И я не продвинулась ни на сантиметр в нашем знакомстве, мы точно такие же чужие люди, как и были тогда, в магазине, где я, имитировав подвернутую лодыжку, упала ему под ноги. Нас связывает только постель – и все. Никогда бы не подумала, что после всего, что мне пришлось пройти в жизни, я опущусь до того, чтобы спать с человеком, даже не зная его имени…

– Ань, ты только не уходи сегодня, – пробормотал Гек, которого, похоже, накрыло. – Я сейчас посплю, а потом мы поедим то, что ты принесла… так вкусно пахнет…

– Идем в спальню. – Я помогла ему встать, заметив, что его развозит все сильнее, и довела до большой кровати, на которую он упал прямо в спортивном костюме.

Я укрыла его валявшимся на полу пледом и вышла, плотно закрыв просевшую дверь. Ну, совсем хорошо – кавалер уснул, а я теперь неизвестно сколько времени проведу в одиночестве в пустой чужой квартире. Даже заняться нечем – не начнешь же уборку на ночь глядя, да еще и без разрешения хозяина, вдруг он рассердится.

Я послонялась по комнатам, попутно собирая разбросанные вещи Гека, отнесла все это в стиральную машину, но включать не стала. И тут меня посетила безумная мысль – а что, если попробовать поискать какие-то фотографии? Ну, должны же быть у него хоть какие-то воспоминания о прошлом, о семье, о матери? Не то чтобы я собиралась там что-то найти – мне просто хотелось понять, что это была за семья, какие люди воспитывали его.

Старый и очень пыльный альбом нашелся в кабинете, даже усилий прикладывать не пришлось, он лежал на открытой полке под столешницей. Как только я взяла в руки этот огромный талмуд, обшитый пыльным велюром, сразу зачесалось в носу – ну, немудрено, вон, даже цвет обложки не разберешь, так давно никто не прикасался к этому собранию воспоминаний. Видимо, Гек не особенно любит возвращаться в свое прошлое.

Я села на диван, борясь с желанием чихнуть, и открыла первую страницу. Старые альбомы с фотографиями всегда меня завораживали. Мне казалось, что я прикасаюсь к чужой истории, вижу чужую жизнь, что разворачивается на черно-белых фотографиях, чувствую эмоции людей, запечатленных на них. Мне очень хотелось, чтобы и у меня был такой альбом, такие воспоминания – но увы. Может, потому чужая жизнь казалась такой привлекательной…

Я настолько погрузилась в рассматривание снимков, что не услышала, как вошел проснувшийся Гек. Но вздрогнула я не от его возмущенного возгласа, а оттого, что прямо на меня с карточки смотрело знакомое лицо, увидеть которое здесь я никак не ожидала, и, более того, это напугало меня куда сильнее гнева Гека.

Матвей