Силикус (СИ)

         «Если так, то я восхищаюсь ими еще больше, - подумал плут с улыбкой, слыша за спиной мягкую поступь. - Тот, кто способен встретить смерть лицом к лицу, и не отвернуть взгляд, воистину достоин пировать за одним столом с богами...»

         Она остановилась за его спиной. Силикус продолжал сидеть, глядя на милующихся влюблённых, на островке.

- Нет, плут. То, что ты испытываешь - это еще не страх. - Произнесла Сатира низким и глубоким, пленительно-завораживающим голосом. - Но очень близко к нему.

- В чужие хоромы, да без разрешения, - тем же тоном отозвался Силикус. - Непозволительно даже тебе, Сатира.

- Мне позволительно всё. Однако я не по своему желанию влезла в твою голову. Такова моя суть. Я не могу иначе.

- Знаю. Потому и не гневаюсь.

         Рука Смерти встала совсем рядом. Силикус не оборачивался. Знал, что даже недолгий взгляд на Сатиру, будет стоить гораздо больше, чем взор на её брата.

- Они так счастливы, - сказала тихо Рука Смерти. - Так наивны. Молоды. Полны любви и жизни.

- И ты собираешься всё это у них отобрать.

- Законы Первых нерушимы. Вы оба это знали.

         Силикус не стал отрицать. Глупо спорить с тем, кто знает твои мысли наперёд.

- Зачем ты это сделал, плут? Ведь ты прекрасно понимаешь, что натворил.

- Зачем ты спрашиваешь, если знаешь ответ?

         Сатира тихо хмыкнула, но этот звук был такой же бездушный, как и всё прочее, что было связано с ней.

- Значит, великий подвиг. Хочешь вернуться назад, в Стольмган, во славе славой окрылённый. Единственный из богов, кто убедил Руку Смерти нарушить Закон Первых. Да уж, похвально. Действительно Великий Подвиг. Значит ты таков, плут. Ради своей цели готов поступиться всем и каждым. А совесть, Силикус... Совесть не замучает?

         Силикус, не поворачивая головы медленно поднялся, бездушно хмыкнул ей в тон, и вздохнул полной грудью.

- Я ведь Плут. Какая у меня может быть совесть?

- Знаешь, Силикус, а ведь ты мне всегда нравился. Тем, что не похож на других богов. Ты больше походишь на смертных, они тебе ближе. Такой же живой и чувствительный. Не подверженный хандре бессмертных существ, которая, так или иначе, забирает тех, кто живёт веками и тысячелетиями.

- Благодарю за лестные слова. Они действительно греют мне душу. Но, почему же ты говоришь обо мне так, Сатира, словно я уже стал прошлым?

- Именно потому, что этот разговор уже состоялся. Ты, как никто другой, должен знать, что я не говорю с теми, у кого есть будущее.

- Знаю.

         Силикус повернулся к Сатире. Его лицо было спокойным и безмятежным, как лицо человека, который еще в полночь смирился с казнью на рассвете, а теперь встречал первый лучик солнца, как последний подарок жизни - с улыбкой и лёгкой тоской о непрожитых годах.

Перед ним стояла она. Сатира. Силикус поднимал глаза снизу-вверх, словно взбираясь на вершину и наслаждаясь каждым мгновением, проведённым в пути. Не молодая, и не старая девушка в черной накидке. У неё была стройная фигура, босые стопы, изящные белые руки, округлая грудь и красивая, лебединая шея. Серебристые, словно ртуть, волосы по плечи, стянуты простой черной перевязью на лбу, а из украшений - только серьги с агатовыми шариками.

Лицо Сатиры было прекрасным, идеальным, самым красивым из тех, что он видел - даже красивее лика Володаны. И всё же абсолютно безжизненным и пустым. Силикус знал, что глаза Сатиры всегда закрывала повязка из белого шёлка. Но не в этот раз. Сейчас глаза, в которых отражались судьбы всех богов и смертных, всех концов и начал, всех миров и пределов, были устремлены на бога плутовства. И Силикус увидел в глазах Сатиры всё о себе. Весь свой путь, от первого шага до последнего вздоха.

- Это был Великий Подвиг, - грустно улыбнулась она. - Ужасный, но Великий. Прощай, Силикус. Пришло время покоя.

         Она медленно протянула руку. Белые и холодные как лёд пальцы легли на грудь бога. Сердце, которому было суждено биться вечно, сковало холодом. Затем Сатира шагнула вперёд и обняла бога, прильнув к нему всем телом. Объятия смерти были обжигающе ледяными и опаляющее горячими одновременно. Глаза Силикуса расширились, губы слегка приоткрылись, он вздрогнул и, будто не веря в происходящее, ухватился за плечо Сатиры. Та подхватила на руки прекрасного, белокурого юношу, удерживая его на слабеющих ногах, готовая бережно опустить на землю, уложить на последнее ложе.

- Мне жаль, что всё закончилось именно так. - Произнесла Сатира сама, удивляясь тому, что говорит и делает. - Тебе бы еще жить и жить... не совершая того, за что простить тебя я не в силах.

         Силикус медленно, с трудом пошевелил губами.

- Что ты хочешь сказать? - спросило тихо и печально Сатира. - Я уже не слышу твоих мыслей, плут...