Sillage

— «Заткнись!» — резко прервал его мистер Глэр. — Я не собираюсь оправдываться! Тем более перед стаей озлобленных на мужиков феминисток, которые пытаются привлечь к себе внимание за счет моего имени! Его голос был спокойным, но грубым. Оппонент прислушивался к каждой фразе и, кажется, понял, что самые страшные опасения свершились. «Ты понимаешь, что если сейчас тебя услышат эти озлобленные феминистки, они от тебя мокрого места не оставят!» — бушевал мужчина. «Твиттер уже взрывается от хейта! Вся былая слава будет смыта в унитаз вместе с тем вкладом, что ты привнес за все годы работы! Ты этого хочешь?»

— «Я хочу делать работу так, как делаю всю жизнь, а решать проблемы недотраханных сук не собираюсь!» — все так же грубо, но спокойно ответил Гадо. «Что ты говоришь???» — закричал мужчина. — «Если нас услышат! Заткнись! Заткнись, ради Бога!» Он замолчал, Глэр тоже не отвечал ничего. — «Когда ты поймешь, что мир изменился, всё изменилось! Мы обязаны считаться с людьми, их мнением! И мнение недотраханных сук теперь чрезвычайно важно! Потому что мир переполнен ими! Поверь, весь мир будет на их стороне, а тебя сольют в сточную канаву вместе с твоим фильмом!»

2

Просторный офис продюсерской компании находился на 37-м этаже. Просторный зал с дубовой отделкой на стенах, панорамными окнами и цветочной оранжереей. Некогда уютная и приятная атмосфера офиса сегодня была полностью утрачена из-за перегретого кондиционера. Невероятная духота застала собравшихся в один из самых жарких дней в году. Большой овальный стол вмещал за собой два десятка сотрудников, и сегодня все места были заняты с самого раннего утра. Мужчины и женщины бурно обсуждали последние новости, то и дело отмахивались листами бумаги, делая из документов веер, протирали салфетками капли пота и негромко возмущались о доставленном неудобстве. Грегори Стивенсон — самый молодой генеральный продюсер в своем поколении, возглавивший работу над пятью блокбастерами, четыре из которых оправдали свою кассу. Высокий, тонкий мужчина с серыми глубокими глазами, изящными губами и ровной аккуратной бородкой вальяжно сидел в кожаном кресле. По его виду сложно было определить возраст. Даже те, кто с ним проработал не один год, едва ли могли уверенно ответить на этот вопрос. По левую руку от него сидел Колби Чейс, второй режиссер и помощник мистера Глэра. По сравнению с Грегори Чейс был еще меньше и тоньше. Сутулый, он становился еще меньше, будто хотел потеряться из виду среди остальных коллег. Парень судорожно перебирал бумаги в папке, что-то читал, хмурился и убирал обратно. Каждую минуту смотрел на часы и тихо, едва шевеля губами, возмущался.

Без трех минут девять дверь офиса распахнулась. Легкий свежий сквозняк пронесся вокруг, и снова духота вернулась. Гомон стих. Глэр непринужденно присел на место по правую сторону от генерального продюсера. Легким кивком поприветствовав коллег, ощутил на себе множество испепеляющих взглядов. Грегори встал. «Дамы и господа, приношу извинения за неудобство. Понимаю, как всем хочется поскорее покинуть собрание, поэтому начнем незамедлительно». Официально произнес мужчина, стараясь не смотреть на вошедшего. «Мы — единый организм, который функционирует только тогда, когда все органы здоровы. Когда же один из органов заболевает, нужно срочно принимать радикальное решение. Лечение или ампутация. Как глава нашего организма, я должен принять данное решение. Непростое, но очень необходимое».

Люди в деловых костюмах переглядывались, некоторые едва слышно озвучивали свои мысли. Гадо смотрел на Грегори с кривой ухмылкой и одобрительно кивал под каждую фразу.

— Мистер Глэр, вы сами всё понимаете… — тон главы компании стал мягким, домашним, таким теплым и лицемерным, что режиссер расплылся в улыбке. — Я не могу рисковать здоровым организмом ради спасения злокачественной опухоли…

— Значит, ты готов отрезать себе член? — ехидно съязвил режиссер и сам рассмеялся от шутки. Послышались еще робкие смешки, которые затухали под неодобрительными возгласами коллег. Взгляд Грегори переменился. Серые глаза потемнели, губы скривились то ли в злорадной улыбке, то ли в негодующей гримасе. Колби закрыл лицо руками и тяжело вздохнул, прекрасно понимая, что не ожидал от босса другой реакции.

— Я лучше отрежу себе яйца и член, но избавлюсь от ненужного рудимента раз и навсегда! — ровным голосом ответил Грегори, не отводя взгляд от Гадо.

— Не сказал бы, что я рад, что ты успел обзавестись потомством. Не уверен, что такие должны плодиться, но кастрированный ты мне будешь нравиться больше…

— Пошел вон!!! — закричал Грегори. Серые зрачки расширились так, что почти не было видно белков. Со лба стекали крупные капли пота, проводя мокрую дорожку по щекам. Никто не шевелился. Люди боялись подать признаки своего присутствия, дабы не привлечь внимание к себе. Воздух стал еще горячее.

Глэр не отводил взгляда от Грегори и явно наслаждался происходящим.

— Милый мой мальчик…

— Пошел вон!!! — снова раздался крик.