Сильмариллион

– Сердце мое тревожат думы о грядущих днях, – наконец молвила она. – Все, что создано мной, дорого мне. Не довольно ли, что Мелькор извра­тил столь многое? Ужели никто из моих созданий не будет свободен от владычества других?

– Если бы на то была твоя воля, – кого бы ты охранила? – спросил Манвэ. – Из подвластных тебе кто милей всего?

– Все милы по-своему, – сказала Йаванна. – И каждый помогает оце­нить других. Но кэлвар могут бежать или защитить себя, а олвар – те, что растут – не могут, а из них более всего милы мне деревья. Растут они долго, а умирать станут быстро, и, если только не будут богато плодоносить, мало кто пожалеет об их гибели. Я провижу это в думах своих. Если бы деревья могли говорить от имени всего, что растет, и карать тех, кто чинит им зло!..

– Странна твоя дума, – заметил Манвэ.

– Однако, так было в Песни, – возразила Йаванна. – Ибо покуда ты был в небесах и вместе с Ульмо создавал тучи и проливал дождь, я вздымала ветви дерев, чтобы пить его, и некоторые пели для Илуватара среди ветров и ливней.

Тогда Манвэ умолк, и думы Йаванны, что вложила она в его сердце, все росли – и переполняли его; и это увидел Илуватар. И показалось Манвэ, что вкруг него вновь звучит Песнь, и он заметил в ней множество вещей, которые, хотя он слышал их прежде, остались незамечены им. И, наконец, Видение открылось вновь, но теперь оно было бледно, ибо он сам был в нем – и, однако, видел, что все держится рукою Илуватара; но вот рука проникла внутрь, – и из нее вышли многие дива, что были прежде сокрыты в думах айнуров.

Тогда Манвэ очнулся и сошел к Йаванне на Эзеллохар, и сел рядом с ней под Двумя Древами. И молвил:

– О Кементари, Эру сказал свое слово: "Ужели думает кто-то из вала­ров, что я не слышал всей Песни, до слабейшего звука слабейшего голоса? Знайте же: когда Дети проснутся, сбудутся думы Йаванны, и издалека собе­рутся духи, и поселятся в некоторых кэлвар и олвар, и их будут почитать и бояться их праведного гнева. На время покуда Перворожденные сильны, а Пришедшие Следом – юны. Но разве ты забыла, Кементари, что думы твои не всегда пелись одни? Разве не встречались твои думы с моими и не обре­тали крыльев, подобно птицам, парящим под облаками? Это также было за­мечено Илуватаром, – и, прежде чем пробудятся Дети, в Мир придут Орлы Западных Владык.

Тогда Йаванна возрадовалась и встала; и, протянув к небесам руки, воскликнула:

– Высоко поднимутся деревья Кементари, чтобы Орлы могли посе­литься там!

Но Манвэ тоже встал, и, казалось, стоит он на такой высоте, что голос его точно спускается к Йаванне с тропинок ветров.

– Нет, – промолвил он, – лишь деревья Ауле будут достаточно высоки. В горах станут гнездиться Орлы и внимать голосам тех, кто взывает к нам. Но в лесах будут бродить Пастыри Древ.

Тут Манвэ и Йаванна расстались, и Йаванна вернулась к Ауле: он был в своей кузне, выливал в форму расплавленный металл.

– Эру щедр, – молвила она. – Теперь пусть остерегутся твои дети! Ибо отныне в лесах будет жить сила, чей разбуженный гнев станет великой опасностью для них.

– И все же им понадобится дерево, – сказал Ауле и вернулся к горну.

Глава 3 О приходе эльфов и пленении Мелькора

Долгие века жили валары в блаженстве в свете Древ за Горами Амана, – Средиземье же лежало в сумерках под мерцанием звезд. Пока горели Све­тильни, все пошло в рост, но теперь не росло, ибо всюду опять была тьма. Однако древнейшие из живых существ уже пробудились: в морях – гигант­ские водоросли, на земле – тени огромных деревьев; а в долинах и окутан­ных мраком холмах таились темные твари – древние и сильные. В те поля и леса не приходил никто из валаров, кроме Йаванны и Оромэ. И Йаванна бродила в сумерках, печалясь, потому что рост и цветение Весны Арды окончились. И она погрузила в сон многое из того, что проснулось Весной, – дабы создания ее не старились, а ждали пробуждения в грядущие века.

Но на севере Мелькор собирал силы – не спал, наблюдал и трудился; и появились лиходейские твари, и темные дремлющие леса наполнились чу­довищами и призраками ужаса. А в Утумно он собрал своих демонов – тех духов, что предались ему во дни величия и стали подобны ему в падении: сердца их были из пламени, но обличье – тьма, и ужас несли они с собою: у них были огненные бичи. Позже в Средиземье их звали балрогами. И Мель­кор породил во тьме много других чудищ разных форм и видов, что долго тревожили мир; и границы его владений в Средиземье все далее продвига­лись на юг.

А еще Мелькор выстроил крепость с оружейнями близ северо-запад­ных берегов Моря – отбивать любой штурм, какой мог быть начат вала­рами. Командовал той крепостью Саурон, наместник Мелькора; а звалась она Ангбанд.

Однажды валары держали совет, ибо обеспокоили их вести, принесен­ные Йаванной и Оромэ из Покинутых Земель; и Йаванна вышла вперед и, обратясь к валарам, молвила так: