Сильмариллион

— Так вы провели этот год в дебрях? Или орлы приютили вас в своих гнездах? У вас были пропитание и одежда, и вернулись вы похожими более на юных принцев, чем на бродяг.

И Хурин ответил:

— Будь же доволен и тем, что мы вернулись, ибо стало это возможным лишь потому, что мы дали клятву молчать.

Галдор более не спрашивал их ни о чем, но и он, и многие другие угадали истину, и в свое время слух о странной судьбе Хурина и Хуора достиг ушей слуг Моргота.

Когда Тургон узнал, что осадное кольцо вокруг Ангбанда разорвано, он не позволил ни одному своему воину выйти в битву, ибо считал, что хоть и могуществен Гондолин, время раскрыть его тайну еще не пришло. Считал он также, что конец Осады означает начало гибели нолдоров — если только им не придут на помощь; и вот он тайно отправил отряды гондолинцев к устью Сириона и на остров Балар. Там они строили корабли и по приказанию Тургона отплывали на Заокраинный Запад, чтобы отыскать Валинор и молить у валаров прощения и помощи; и просили они морских птиц указывать им путь. Но моря были бескрайни и пустынны, чародейские тени сомкнулись над ними, и Валинор сокрылся. Потому никто из посланцев Тургона не достиг Запада, многие сгинули и немногие вернулись; рок же Гондолина был близок к свершению.

Слух обо всем этом достиг Моргота, и он, несмотря на свои победы, забеспокоился и пожелал получить известия о Тургоне и Фелагунде. Ибо о них он не знал ничего, хоть они и были живы; и опасался Моргот, что они могут объединиться против него. Он знал лишь, как называется Наргофронд, но не знал ни где он находится, ни каковы его силы; о Гондолине же ему вовсе ничего не было известно, и мысль о Тургоне тревожила его куда больше. Потому он выслал в Белерианд новых соглядатаев; главные же силы орков призвал назад, в Ангбанд, ибо понимал, что не может начать последнюю, победную битву, не собрав свежих сил; понимал он также, что недооценил как мужество нолдоров, так и воинскую доблесть сражавшихся рядом с ним людей. Хоть и велики были его победы в Дагор Бреголлах и в последующие годы, хоть и тяжек был урон, нанесенный его врагам — его потери были не меньше; и хотя в руках его были Дортонион и Ущелье Сириона, эльдары, опомнясь от первой растерянности, начали вновь отвоевывать то, что они потеряли. Потому юг Белерианда на несколько кратких лет обрел подобие мира; но кузни Ангбанда трудились без устали.

Когда прошло семь лет после Четвертой Битвы, Моргот вновь начал войну и послал многочисленные войска против Хифлума. Яростной была битва на тропах Теневого Хребта, и в осаде Эйфель Сириона был убит стрелой Галдор Высокий, владыка Дор-Ломина. Он защищал эту крепость именем Верховного Владыки Фингона; и там же незадолго до того погиб его отец Хадор Лориндол. Хурин, сын Галдора, тогда только еще вступил в пору зрелости, но был крепок телом и духом; и он, перебив множество орков, отбросил их от Эред Вэтрина и преследовал в песках Анфауглифа.

Но король Фингон вынужден был отбиваться от двинувшихся с севера войск Ангбанда, и битва завязалась на самых равнинах Хифлума. Силы были неравны; но в залив Дрэнгист вошел флот Цирдана, и в урочный час эльфы Фаласа обрушились с запада на войско Моргота. Орки были разбиты и бежали, а победа досталась эльдарам, и конные лучники преследовали врагов даже в железных Горах.

⠀⠀ ⠀⠀

^{Королевства нолдоров и синдаров}

⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Впоследствии Хурин, сын Галдора возглавил род Хадора в Дор-Ломине и служил Фингону. Хурин был не таким рослым, как его отец, дед или будущий сын, но зато вынослив и неутомим, быстр и гибок, подобно сородичам его матери, Харет из племени халадинов. Его женой была Морвен Эледвен, дочь Барагунда из рода Беора, та, что бежала из Дортониона вместе с Риан, дочерью Белегунда, и Эмельдир, матерью Берена. В то же время — об этом будет рассказано позже — изгнанники Дортониона были разбиты, и лишь Берен, сын Барахира, чудом избежав гибели, пробрался в Дориаф.

⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ Глава 19 О Берене и Лютиэн ⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Среди повестей о разорении и скорби, что дошли до нас из тьмы тех дней, есть такие, в которых сквозь рыдания проступает радость, а под тенью смерти таится бессмертный свет. Из них более всего любима эльфами повесть о Берене и Лутиэн. Об этих двоих была сложена песнь под названием Лэ́йтиан — Освобождение из Рабства, которая длиной своей превосходит все, кроме одной, песни о предначальном мире; здесь же эта история пересказана в нескольких кратких словах.