Сильмариллион (перевод Lex Hellhound)

И на этой узкой дороге, где каждый неверный шаг мог стать роковым, на них напали орки, ибо Моргот расставил дозоры по всей длине опоясывавших долину гор; да еще балрог был с ними. Положение казалось безвыходным, и сомнительно, чтобы беспримерная отвага златовласого Глорфинделя, главы дома Золотого Цветка Гондолина, помогла им выбраться отсюда живыми, кабы не вовремя подоспевший на помощь Торондор.

Немало песен было сложено впоследствии о дуэли Глорфинделя с балрогом на остром выступе скалы; оба рухнули с него в пропасть, чтобы найти там свою смерть. Однако прилетевшие орлы ринулись с небес на орков, и те, вереща, отступили; все они были либо убиты, либо сброшены в бездну, так что слухи о беглецах из Гондолина еще долго не доходили до ушей Моргота. Затем Торондор поднял из пропасти тело Глорфинделя, и его похоронили в каменном кургане чуть в стороне от тропы. Курган этот спустя какое-то время покрылся зеленой порослью, и на голом камне зацвели желтые цветы.

Так, возглавляемые Туором, сыном Хуора, остатки гондолинцев перевалили через горы и спустились в долину Сириона; пройдя трудными и опасными дорогами через пограничье, они оказались в конце концов в Земле Ив, Нан-татрен, хранимые и оберегаемые силой Ульмо, что текла в водах великой реки. Здесь они остановились на некоторое время, чтобы залечить раны и набраться сил; лишь печаль их ничто исцелить не могло. Они устроили поминальный пир в память о Гондолине и погибших там эльфах — девах и женах, и воинах короля; о всеми любимом Глорфинделе было спето на этом пиру немало песен, скорбным эхом отдававшихся средь ив Нан-татрен на закате уходящего года.

Тогда же Туор сложил песнь для своего сына Эарендиля, в которой рассказывал о приходе Ульмо, Повелителя Вод, к берегам Невраста в былые времена; и тяга к морю пробудилась в его сердце, как и в сердце его сына. Поэтому Идриль с Туором вскоре покинули Нан-татрен и направились по течению реки на юг, к морю; там они поселились у устий Сириона, присоединившись к компании тех, кто незадолго до их прихода бежал сюда из Дориата вместе с дочерью Диора Эльвинг. И когда до острова Балар дошли вести о падении Гондолина и смерти Тургона, Эрейнион Гил-галад, сын Фингона, был провозглашен верховным королем Нольдор в Средиземье.

Но Моргот посчитал свой триумф полным, и не придавал никакого значения сыновьям Феанора с их клятвой, что ни разу не причинила ему хоть сколько-нибудь ощутимого вреда, а напротив — всегда верно служила ему на пользу. И он довольно смеялся, размышляя о своих успехах, и нисколько не сожалел об утрате украденного у него сильмариля — он рассчитывал на то, что благодаря этому камню Средиземье очистится от последних остатков Эльдар. Но если даже он знал о поселении у вод Сириона, то ничем этого не выдавал, поджидая удобного для себя момента и давая время прорасти брошенным им семенам лжи, а злополучной клятве Феанора — учинить новое зло.

А тем временем близ устий Сириона крепчал и множился смешанный эльфийский народ, состоявший из уцелевших дориатцев и гондолинцев; были среди них и перебравшиеся сюда с острова Балар моряки Кирдана, любившие волны и кораблестроительное ремесло, и предпочитавшие селиться ближе к побережью Арверньен, находившегося под защитой Ульмо.

Утверждают, что именно в тот час Ульмо пришел из глубин своих морей в Валинор, чтобы поведать Валар нуждах и печалях эльфов; он призывал их даровать Эльдар прощение и спасти их от все возрастающей власти Моргота, а также отвоевать сильмарили, ибо в них одних на сей день сохранился свет Дней Блаженства, когда Деревья еще сияли в Валиноре. Манве его призывы не тронули; но кто может сказать, что происходило в тот момент в его сердце?

Мудрые говорят, что час тогда еще не настал, и что лишь один избранный мог говорить от лица эльфов и людей, прося от их имени прощения за все прегрешения, и рассчитывать на внимание Валар. А клятву Феанора, скорее всего, отменить не мог и сам Манве, и оставалось лишь ждать, пока она не изживет сама себя и сыновья Феанора не откажутся от сильмарилей, на которые до сих пор так неразумно претендовали. Ведь свет, заключенный в этих камнях, был создан самими Валар.

Туор тем временем, почувствовав приближение старости, стал все отчаяннее стремиться к морю, и оно с каждым днем все сильнее завладевало его сердцем. Поэтому он построил большой корабль, и назвал его Эарраме, что означает "Морское Крыло". Вместе с Идриль Келебриндаль он поднял на нем паруса и отправился навстречу закату; больше о нем предания и песни тех лет ничего поведать не могут. Однако впоследствии в песнях можно встретить упоминания о том, что Туор, единственный из смертных, удостоился чести быть причисленным к старшей расе, и присоединился к полюбившимся ему Нольдор. И дальнейшая судьба его была отличной от судеб людей.

ГЛАВА 24. О путешествии Эарендиля и Войне Гнева