Сильмарильон

И Кархорот свалился, как будто сраженный молнией. Так Берен и Лютиен прошли в ворота и, спустившись со ступеней, совершили вместе величайшее деяние: они добрались до трона Моргота. Там Берен в образе волка подобрался к подножию трона, но с Лютиен волей Моргота слетел ее фальшивый облик, и Моргот пристально посмотрел на нее. Его взгляд не испугал Лютиен, и она назвала свое имя и сказала, что готова петь для него, стать его менестрелем. Тогда в мыслях Моргота загорелось злое вожделение и родился замысел, самый черный из всех, что появлялись у него со времени бегства из Валинора.

Так Моргот был предан собственной злобой, ибо он наблюдал за Лютиен, на какое-то время оставив ее свободной. Тогда Лютиен ускользнула от его взгляда, и из мрака раздалась ее песня такой необычайной красоты, что Моргот не мог не слушать ее. И слепота поразила его, когда взгляд его там и здесь искал Лютиен.

Все его прислужники уснули, светильники померкли, но в короне Моргота внезапно белым пламенем засверкали Сильмарили, и вот голова его поникла под тяжестью этой короны, даже воля Моргота не могла сопротивляться.

И Лютиен, надев свою крылатую одежду, взмыла в воздух, и голос ее лился сверху. Она набросила на глаза Моргота свой плащ, и Моргот погрузился в сон. Неожиданно Моргот с грохотм упал со своего трона и распростерся на полу зала. Корона скатилась с его головы.

Берен лежал на земле подобно мертвому зверю, но вскочил, лишь только Лютиен дотронулась до него, и сбросил волчью шкуру. Затем он выхватил нож Ангрист и вырезал один Сильмариль из железной оправы, удерживающей его.

Лишь только Берен взял камень в руку сияние пробилось сквозь его живую плоть, и рука Берена стала подобна сверкающему светильнику, но камень начал жечь его.

Берен подумал, что смог бы превысить обет и унести все три камня Феанора, но у тех Сильмарилей была иная судьба. Ангрист сломался, и осколок стали, отлетев, ударил Моргота в щеку. Тот застонал и пошевелился, и все войско зашевелилось во сне.

Тогда ужас охватил Берена и Лютиен, и они бежали, забыв о маскировке, желая только еще раз увидеть свет. Они не встретили препятствий, погони за ними не было, но выйти из ворот не удалось, потому что Кархорот очнулся ото сна и стоял в ярости на пороге Ангбанда. Прежде чем они заметили его присутствие, он почувствовал их и прыгнул на беглецов.

Лютиен была измучена и не имела ни времени, ни сил, чтобы справиться с волком, но Берен встал перед ней и поднял вверх правую руку с Сильмарилем. Кархорот остановился, и на миг его охватил страх.

— Убирайся, беги отсюда, — крикнул Берен, — потому что этот огонь поглотит тебя и прочих зверей! — и ткнул Сильмариль в глаза волку.

Однако Кархорот посмотрел на этот камень и не испугался, но дух его вспыхнул страшным пламенем, и, раскрыв пасть, он неожиданно вцепился в руку Берена и откусил у него запястье. И тут же все его нутро стал сжигать огонь — это Сильмариль опалил его плоть, и он обратился в бегство. И он вырвался с севера, неся миру разрушение. Из всех бедствий, постигших Белерианд до гибели Ангбанда, безумие Кархорота было самым ужасным, потому что волк нес в себе могущество Сильмариля.

А Берен в это время лежал без сознания возле зловещих ворот, и смерть его приближалась, потому что клыки волка были ядовиты. Лютиен губами отсосала яд и использовала всю свою угасшую силу, чтобы остановить кровь из раны. Но вот послышался шум нарастающего гнева: войска Моргота проснулись.

Так поиски Сильмариля, казалось, окончились крушением надежд и отчаянием. В этот момент на склонах долин появились три могучих орла, мчавшихся на север быстрее ветра. Высоко над королевством парили Торондор и его вассалы и, увидев безумие волка и падение Берена, быстро опустились к земле, подняли Лютиен и Берена и унесли их в облака.

Торондор летел высоко над землей, и они быстро миновали Дор-ну-Фауглит и Таур-ну-Фуин и оказались над скрытой долиной Тумладен. С высоты Лютиен увидела сияние прекрасного Гондолина внизу, где жил Тургон. Она плакала, думая, что Берен умрет. Он не говорил ни слова, не открывал глаз и потому ничего не знал об их полете. Орлы опустили их на границах Дориата — в той самой долине, откуда Берен ушел в отчаянии, оставив Лютиен спящей.

Там орлы положили ее рядом с Береном и вернулись в свои гнезда, а к ним пришел Хуан, и вместе они выходили Берена, как прежде Лютиен излечила его от ран, нанесенных Куруфином, но теперешняя рана была смертельной.

Долго лежал Берен, испытывая муки, и душа его скиталась у темных границ смерти. А потом неожиданно, когда Лютиен утратила надежду, он очнулся и взглянул вверх, увидев небо. И он услышал, как в шорохе листьев мягко и негромко поет рядом с ним Лютиен. И снова была весна!

С тех пор Берен получил прозвище Эрхамион, Однорукий, и следы страданий остались на его лице. Любовь Лютиен вернула его к жизни: Берен окреп, и они снова бродили в лесах и не спешили покинуть эти места, ибо они казались им прекрасными.