Сильная. Желанная. Ничья

— Закройте глаза и опишите ваш дом.

— Ну… Он двухэтажный, облицован декоративным камнем. — Отвечаю зажмурившись.

— Какие в доме калитка и забор? Протяните руку, Тамила Аркадьевна. Опишите, что вы чувствуете? Калитка мокрая, холодная? Или, напротив, теплая от весеннего солнца?

— Теплая. И сухая.

Ее голос завораживает. Слышу музыку и тихое шуршание. Нина Алексеевна просит меня не открывать глаза. Слышу, как чиркает зажигалка, а потом обоняния касается аромат благовоний. Я окончательно расслабляюсь, вжимаюсь в спинку уютного мягкого кресла и… улетаю куда-то в прошлое.

— Вы дома, Тамила Аркадьевна. У Софико сегодня был утренник. Вспомните, какое это было число?

— Седьмое мая. Точно, именно эта дата.

— Вы стирали белые носки дочери, когда вам позвонил муж?

— Да.

— Ваши руки в белой пене, вода журчит, уплывая струйкой в раковину. Дома тихо — Сонечка играет в своей комнате или…

— Смотрит мультики. — Господи, я вижу! Вижу свой дом и себя — как будто со стороны. — Звонит Олег. Он плачет. Умоляет меня простить его и просит о помощи.

— Что ему нужно?

— Олег называет адрес и просит приехать. Срочно. Я звоню подруге Еве — время позднее, я отпустила Инну Сергеевну, и с Софико некому посидеть. Выключаю воду. Пока Ева едет, набираю ванну и купаю Сонечку. Переодеваюсь.

— Что вы надеваете? Вам нравятся эти вещи? — голос Добровольской ласкает слух.

— Да. Вечер теплый. Я натягиваю темно-синие брюки, рубашку и длинный кардиган. Кожаные удобные кеды. Новые, я надевала их два раза. Ева приезжает через двадцать минут. Олег присылает геопозицию. Названия и адреса не называет. Я не сразу понимаю, куда еду…

— Что это за место, Тамила Аркадьевна?

— Не знаю.

— Продолжайте. Вы выходите из дома, сжимая ключи от машины в руках…

— Нет. Ключи я положила в сумочку. На улице тепло. Ветер ласково теребит мои волосы. Пахнет цветами, свежей травой и костром. Сосед опять что-то жжет во дворе. Слышу детские голоса, шум шин по асфальту. Тянусь ладонью к калитке и толкаю ее. Она теплая — дождя не было, вечер тихий и по-настоящему весенний.

— Вы запускаете двигатель. Машину не требуется заправить? — вкрадчиво спрашивает Добровольская.

— Нужно. Я смотрю на точку, где находится мой муж и прикидываю, на какой заправке остановиться? Еду по Ленина, сворачиваю на проспект Шолохова, затем паркуюсь на заправке Лукойл.

— Где находится эта заправка?

— Южный обход. Выезд из города. Я заправляю машину, покупаю на кассе жевательную резинку и бутылку воды. Еду по трассе из города.

— Куда вы заезжаете?

— Странное место. Снаружи выглядит непрезентабельно. Вывески нет. Я прохожу через ворота. Миную будку с собакой. Она хрипло лает и рвется с цепи. Мне страшно. Возле ворот припаркованы дорогие машины — в основном, джипы, но есть и седаны.

— Сколько их? Может, вы смотрите на номер машины? Какого они цвета?

— Темно. Я не разглядываю номера. Машины черного и серого цвета. Один седан выделяется из ряда — он бежевый.

— Вы звоните мужу?

— Нет, он запретил звонить. Я пишу ему, что приехала. Он просит подойти через пять минут, к торцу здания, но я пренебрегаю запретом. Под ногами шуршит гравий, звучит собачий лай, пахнет…

— Чем пахнет? Оглядитесь — что вы видите?

— Пахнет алкоголем и кальяном. Приглушенно звучит музыка. Я приближаюсь, протягиваю ладонь к двери и прохожу внутрь. Узкий коридор, обитый красным бархатом. Пахнет… чем-то неприятным. Как будто потом и сладкими духами, немного пылью. Я иду на шум голосов. Оглядываюсь. Никого нет. Застываю, прижавшись к стене. Провожу по ней ладонью — бархат.

— Вывески нет? Может, от вашего внимания не ускользают какие-то надписи или афиши?

— Нет. Ничего.

— Что вы делаете дальше?

— Слушаю. Мой муж скулит и почти плачет. «Мы убили ее… Убили. Игорь, проверь пульс еще раз! Пожалуйста?». Он кого-то просит, а я заглядываю в тонкую дверную щель. Вижу девушку, лежащую на полу. Она… у нее…

— Вздохните и погладьте кресло, Тамила Аркадьевна. Расслабьтесь. Почувствуйте, что вы лежите в горячей ванне с пеной. А потом продолжайте. Что вы видите?

— У девушки длинные спутанные волосы. Она брюнетка, тоненькая. Одета в черный лиф, чулки, пояс, подвязки. На груди татуировка василька. Она не дышит, ее глаза, они открыты и… выглядят мертвыми. Возле нее я вижу знакомого мне человека. Это Игорь Зорин — мой кардиолог. Справа от него мой муж Олег Нестеров. Рубашка на его груди небрежно застегнута, пуговицы оторваны, на лице царапина… Зорин тоже выглядит так, будто оделся только что. Наспех. В комнате есть еще один человек… Он высокий, с широким разворотом плеч, но он стоит спиной к двери. Я его не вижу. Но на него испуганно смотрит Зорин.

— В комнате пахнет кровью? Вы видите орудия убийства, ножи или…

— Нет. Крови нет. На шее девушки удавка.

— Что происходит потом? Вы убегаете?