Сильнее бури

Как только Смирнов распахнул дверь, в глаза ему сыпануло колючей, сухой пылью. Ветер отшвырнул дверную створку к наружной стене дома, петли скрипнули - зло и жалобно; со стены посыпалась штукатурка. Смирнову, лишь напрягшись, еле удалось закрыть дверь… Он постоял несколько минут молча, прислушиваясь к грозному плеску волн, вглядываясь в сумеречную темь, наполненную движением туч, песка, ветра, и, неодобрительно покачав головой, спросил:

- Ив этакую-то непогодь ты собираешься ехать обратно? Переждал бы у меня…

- А кто знает, сколько придется ждать? Ты слышал узбекскую поговорку: ожиданье страшнее смерти? Нет, Иван Никитич, я уж поеду… Надо о вагончиках позаботиться. Да и вообще… Лучше сейчас быть там, на стане…

- Ну что ж… Ни пуха тебе ни пера.

Погодину хотелось поскорее попасть на стан, и он решил ехать не обычной, окольной дорогой через кишлак, а прямиком, по протоптанной в пустынной степи узкой тропинке. Сейчас тропинку всю занесло песком, да в этакой темноте ее все равно трудно было разглядеть. Буря стерла все ориентиры, и Погодин мчался наугад, не зная даже, где он в эту минуту находится… Им владело одно желание, которое сам для себя он выражал коротким, порывистым словом: скорее!.. Скорее, скорее - потому что он нужен людям, борющимся с бурей и с целиной! Скорее - потому что, как ему ни трудно, а им. еще труднее, и его место - там, с теми, кому трудней всего. Скорее, скорее! Пусть топчутся на месте те, кто только подталкивает людей, а не бросается сам в гущу боя. «Место коммуниста на переднем крае1 Только на переднем крае! - думал он. - Скорее, скорее!»

Мотоцикл, напрягаясь до дрожи, подскакивал, и казалось - вот-вот рассыплется. Очки плохо защищали от песка. Песок попадал в глаза, наби-. вался в уши, хрустел на зубах, колол, сек лежавшие на руле руки. Вокруг хозяйничала буря, но Погодин не видел, а только слышал ее. Она словно всасывала в себя раскатистое тарахтенье мотора, тйушила его воем ветра, глухим шорохом мечущегося в воздухе песка.

На пути Погодина лежал неглубокий овражек. Днем ничего не стоило провести через него свой мотоцикл, но сейчас директор не мог даже определить, далеко ли еще до овражка. На полной скорости Погодин вдруг, влетел на его край. Мотоцикл подпрыгнул и повалился на бок.

Очнулся Погодин уже на дне оврага, куда скатился вместе с мотоциклом. Попробовал подняться, но при первом же движении колено пронизала острая боль, словно в него воткнули раскаленную иглу. Погодин со стоном опустился на землю. Случилось худшее… Ему во что бы то ни стало надо было ехать, а он не мог даже шевельнуться; крики его тут же проглатывала буря; ждать помощи было неоткуда…

Погодин лежал в темной степи, страдая не столько от боли, сколько от обидного сознания своей беспомощности. А буря свирепела, и ветер наметал в овраг сугробы сухой земли и песка…

Глава одиннадцатая

ТРЕВОЖНАЯ НОЧЬ

Когда песчаная буря обрушилась на степь Уста Хазраткул, прикрыв стройматериалы брезентом, увел свою бригаду в Дптынсай. Халим-бобо решил отправиться вместе с Айкиз и Лолой на стан: ему хотелось в минуту опасности быть поближе к своему детищу-новому саду…

Буря гигантским колючим клубком катилась по степи, по полям, по дорогам, по улицам Алтын- сая… Воздух, насыщенный горячим песком, казался красно-желтым. Ветер вздымал пыль, сухие ветки, вырванные с корнем травы. Айкиз ясно представляла себе, что творилось в кишлаке, на дорогах,- на хлопковых полях. Нежные кустики хлопчатника замело, наверно, песком. Деревья в Алтынсае поникли под тяжестью пыли, с иных домов ветер посрывал крыши…

Халим-бобо, Айкиз и Лола шли через степь медленно, отворачиваясь от ветра, острыми своими когтями царапавшего лица, шли, прикрывая ладонями глаза… Старик часто поглядывал назад, где оставил на произвол бури беззащитные саженцы; но сквозь плотную пелену песка ничего не было видно.

Среди грохота бури, словно заблудившись, вдруг возникали привычные, успокаивающие звуки: то с одной, то с другой стороны доносилось прерывистое гудение тракторов, - многие трактористы, наперекор ветру, продолжали работать в непроглядной пыли.

Старый садовод и его спутницы еле добрались до сборного домика - погодинского штаба.

В домике оказалось несколько колхозников да свободных рт работы трактористов. В кабинете Погодина было пусто.

Халим-бобо и Лола молча сели. Айкиз подошла к окну.