Сильнее бури

Почувствовав себя лучше, Муратали попросил немедленно выписать его. Не без скандала добился своего. Когда он вышел на улицу, у него с непривычки закружилась голова. Он превозмог слабость и твердым шагом направился к шоссе, где сел на попутную машину. Однако до Алтын- сая он не доехал, а сошел неподалеку от своего участка. Все дни, пока он лежал в больнице, его грызла одна забота, одна тревога: не подвел ли его Гафур? В эту пору хлопок нуждался в тщательном окучивании, в своевременном поливе. Муратали хотелось поскорей увидеть свой хлопчатник.

Время близилось к вечеру. В поле никого не было. Миновав земли соседних бригад, Муратали добрался до своего поля. Сердце у него упало. Поле было запущенным, кое-где хлопок густо зарос сорняком, в иных междурядьях на сухой, плохо обработанной земле валялись опавшие цветы и бутоны. Случилось самое страшное: хлопок, не получивший воды и ухода, начал сбрасывать цветы1 Еще день-другой, и все цветы осыплются. Зеленые, похожие на орехи, коробочки, уже появившиеся в нижней части кустов, останутся, а новых не будет!

Так Гафур отплатал старому Муратали за все добро! Гафур и думать не думал о хлопке, о чести бригады, не следил, как работают дехкане, и те из них, кто всегда отличался нерадивостью, в эти дни совсем не брались за кетмень. Хлопок красноречивей всяких слов рассказывал бригадиру о том, кто как трудился…

Это шайтан подтолкнул его назначить бригадиром Гафура1 Подлый, бессовестный человек, он опозорил старого Муратали! На других участках хлопок как хлопок, а у Муратали часть урожая пропала, он не сдержит слова, которое записал в своих обязательствах! Как могли сохраниться цветы, если земля тверда, как камень? Как расти хлопку, если его лишили света, тепла, влаги и воздуха? Подлый, бесчестный Гафур!

У Муратали слезы подступили к горлу. В отчаянии он смотрел на участок, где рядом с упитанными кустами пригорюнились забытые, непоеные, а в душе закипала злость и на себя и на Гафура. Вор, обманщик, лодырь и пьяница, вот кто такой Гафур! Он сам, как сорная трава, заглушившая хлопок, как вон та повилика, обвившая куст хлопчатника! Нежно обняв этот куст, прильнув к нему с дружеской доверчивостью, она душит хлопок! У повилики нет корней, она питается соками растений, которым дарит свою но- варную дружбу. Растение высыхает, гибнет, а повилика торжествующе тянется к солнцу. Так и ты, Гафур, кормишься чужой бедой! Старый Муратали доверил тебе бригаду, положился на тебя, как на друга, а ты, почуяв свободу, бросил все и помчался на базар. Уж, наверно, все было именно так! Недаром же Михри назвала тебя спекулянтом. За хорошую цену ты готов продать совесть, дружбу, чужое доверие! Тебе, как повилике, вольготно лищь тогда, когда плохо другим. Где ни ступит твоя нога, там осыпаются цветы и лезет из земли сорняк!

Но погоди 1.. Не бесконечно твое благоденствие! От повилики можно избавиться. В том месте, где она разрослась, дехкане поливают землю керосином, поджигают его, и повилика обращается в пепел! А вместе с ней сгорает все, что росло по соседству… Тебя настигнет кара народа, Гафур, а Муратали уже наказан, жестоко наказан за упрямство, за то, что не научился отличать врагов от друзей. Дорого платит он за свою слепоту: загубленный тобой хлопок уже не спасти…

Муратали глубоко вздохнул, повернулся и побрел к полевому стану, чтобы взять кетмень и отвести душу в работе. Но на стане он неожиданно встретил Айкиз.

- Поправились, Муратали-амаки?! - воскликнула она с искренним дружелюбием. - Я от души за вас рада!

- Радоваться-то нечему, - потерянно сказал бригадир. - Беда у меня, дочка…

Лицо у Айкиз стало серьезным. Она участливо кивнула.

- Знаю, Муратали-амаки. Я сегодня прошлась по всем участкам, была и на вашем. - И спросила с мягким упреком: - Как же это вы, ни с кем не посоветовавшись, поставили бригадиром Гафура?

- Я сказал Аликулу.

- И Аликул согласился с вашим решением? Непонятно. Всем же известно, что за птица Га- ФУР!

- Ох, дочка… Я-то вот поверил этому нечестивцу.

- Так ли, Муратали-амаки? - В голосе Айкиз слышалось испытующее сомнение. - Вы не знали, что представляет собой мой дядюшка?

Муратали поднял на нее глаза, в ноторых были сейчас только печаль и усталость, и тяжело вздохнул:

- Знал, дочка. Я сам во всем виноват.

- Да вы не огорчайтесь, Муратали-амаки! - ласково сказала Айкиз. - Хлопок еще можно спасти.

- Ты добрая девушка, Айкиз. Но боюсь, что спасти его трудно.

- А мы постараемся. Придумаем что-нибудь!

- Поздно думать, дочка! - Муратали обреченно махнул рукой. - Бригаде понадобится не меньше недели, чтобы выходить хлопок. У нас ведь немало и других забот. А за неделю чахлые кусты сбросят все цветы и бутоны.

Айкиз задумалась, и снова ее лицо осветилось ободряющей улыбкой.

- Никогда не надо терять надежды, бригадир! Увидите, все будет хорошо. Идите домой и отдохните. Вы давно из больницы?

- Днем выписался.

- Ну вот! Не бережете вы свое здоровье.

- До здоровья ли тут, дочка. Ступай, а я немного поработаю.