Сильнее смерти

С л е д о в а т е л ь. Посещали публичную библиотеку?

М а р и я  И л ь и н и ч н а. Часто.

С л е д о в а т е л ь. Верно. (Заглядывая в дело.) Только в течение второй половины октября вы заходили в здание Городской думы, в котором находится эта библиотека, 16, 17, 23, 26 и 27-го числа.

М а р и я  И л ь и н и ч н а. Какие у вас точные сведения!

С л е д о в а т е л ь. Где вы еще бывали?

М а р и я  И л ь и н и ч н а. Кроме библиотеки? Ну, заходила к брату.

С л е д о в а т е л ь. Верно.

М а р и я  И л ь и н и ч н а. По магазинам иногда.

С л е д о в а т е л ь. Тоже верно.

М а р и я  И л ь и н и ч н а. Вот и все.

С л е д о в а т е л ь. А если вспомнить?

М а р и я  И л ь и н и ч н а. Больше, пожалуй, нигде не бывала.

С л е д о в а т е л ь. Чем же объяснить ваши многочисленные разъезды по незнакомому городу?

М а р и я  И л ь и н и ч н а. Желание ознакомиться с Киевом.

С л е д о в а т е л ь. А прыжки на ходу с трамвая?

М а р и я  И л ь и н и ч н а. Очевидно, увидела в окно сестру или брата.

С л е д о в а т е л ь. А бешеная скачка на лихаче?

М а р и я  И л ь и н и ч н а. Так ведь по первому снегу. Мечта русского человека.

С л е д о в а т е л ь. Или желание затруднить работу нашим людям?

М а р и я  И л ь и н и ч н а. Каким людям?

С л е д о в а т е л ь. Мария Ильинична! В нашем распоряжении — журнал наблюдения со ста двадцатью семью пометками.

М а р и я  И л ь и н и ч н а. Бедные, бедные…

С л е д о в а т е л ь. Кто?

М а р и я  И л ь и н и ч н а. Люди из охраны, которых вы сочли необходимым приставить для защиты моей скромной особы от возможных неприятностей в чужом городе. Изрядно же им пришлось потрудиться!

С л е д о в а т е л ь. Успешно потрудиться.

М а р и я  И л ь и н и ч н а. Сомневаюсь. Иначе бы вы не тратили время на вопросы, где именно я бывала.

С л е д о в а т е л ь. Мне необходимо доказать вашу лояльность.

М а р и я  И л ь и н и ч н а. Но я не стану заполнять пробелы в донесениях ваших нерасторопных филеров.

С л е д о в а т е л ь (после паузы). Бог видит — я жалел вас. Но вы меня вынудили. (Достает листок.) Вот справочка, при чтении которой даже у меня, чужого человека, заныла душа. Тартаковский, известный киевский врач, удостоверяет, что Мария Александровна Ульянова страдает воспалением сердечной мышцы и грудной жабой. (Показывает ей справку.) Извольте взглянуть. С печатью… При таком болезненном состоянии быть одной… Так неужели вы подпишете своей мамочке смертный приговор?

Мария Ильинична вскочила.

(Доволен произведенным эффектом.) Да-да, трагический исход неизбежен. Отказываясь помочь следствию, вы теряете последний шанс выйти на свободу. И ваша старая, тяжело больная мамочка будет обречена на долгое одиночество… Я видел больных грудной жабой. Во время приступа им необходима срочная помощь, иначе — смерть от удушья…

М а р и я  И л ь и н и ч н а. Вы лжете!

С л е д о в а т е л ь. Помилуйте! Эта справка подлинная. Могу устроить встречу. Мария Александровна подтвердит.

М а р и я  И л ь и н и ч н а. Вы лжете! У вас никогда не было матери!

С л е д о в а т е л ь (стукнул кулаком по столу). Мария Ульянова! (Схватился за сердце.)

Входят  п о л к о в н и к  и  ж а н д а р м.

Следователь достал таблетку. Глотает.

П о л к о в н и к (следователю). Поздний вечер. Не бережете себя.

С л е д о в а т е л ь. Да… На сегодня достаточно.

П о л к о в н и к (жандарму). Увести.

М а р и я  И л ь и н и ч н а  уходит в сопровождении жандарма.

Вижу, вы расстроены.

С л е д о в а т е л ь (развел руками). Ни-че-го.

Пауза.

(Заметил, что полковник держит в руке листок.) Ваше донесение?

П о л к о в н и к. Нет. Только что мне принесли очередное прошение Марии Александровны Ульяновой. (Протягивает листок следователю.)

С л е д о в а т е л ь (читает). «Не могу не высказать глубокого убеждения своего, что дети мои были арестованы единственно вследствие предубежденного взгляда на семью нашу».

П о л к о в н и к. Что вы скажете? Кое-кто в Петербурге может подумать, что эта старуха действительно ничего не знает о преступных деяниях своих детей.

С л е д о в а т е л ь (читает). «Убеждение это подтверждается замечанием, сделанным мне в Киевском жандармском управлении, где мне указали на старшего сына, прибавив, что он сильно скомпрометирован. Старший сын мой живет уже более десяти лет отдельно от семьи и несколько лет — за границей, и если он действительно скомпрометирован, то я не думаю, чтобы сестры и брат его должны были отвечать за его поступки».

П о л к о в н и к. Каков стиль письма!

С л е д о в а т е л ь. Да… Остро отточенные фразы…

П о л к о в н и к. А ведь почти семьдесят лет!

С л е д о в а т е л ь. Больная…