Читаем Сильнее смерти полностью

Сильнее смерти

В е р а А н д р е е в н а. Скопила я кое-что за эти годы. Передам тебе. А ты тем людям отдай. Ежели не будут на памятнике имен писать — так тому и быть. А будут — пусть напишут: Петров Степан Кузьмич. Года рождения тысяча девятьсот двадцать четвертого. Марта месяца. А месяц и год его гибели в похоронке указаны. (Вышла.)

Т у м а н о в а (взволнованно). Перед самым отъездом… Был вечер… Весь сбор — на этот памятник. Я читала стихотворение… Нашего ленинградского поэта. Какие там хорошие строки! (Читает.)

«Есть могила одинокаяНа краю родной земли.Там трава стоит высокая,Все тропинки заросли.Где, солдат, друзья, товарищи?Затерялись их пути…Лишь тропа от сердца материВсе не может зарасти».

(После паузы.) Я вам очень признательна, милые девушки. Вы с такой теплотой относитесь к Вере Андреевне…

Савченко и Тоня переглянулись.

(Тоне.) Приходите завтра утром. Я буду счастлива, если в летописи нашего города вы напишете о жизни Степана Петрова и его матери. (Вышла.)

Т о н я (тихо). Степана Петрова и его матери… А сколько таких матерей… Похоронные прибывали почти ежедневно. А война… Война длилась больше тысячи дней! Нужно узнать все имена… павших смертью храбрых.

С а в ч е н к о. Мы узнаем.

Т о н я. Это я обязана…

С а в ч е н к о. Я тоже. Ведь Галочка моя родилась в этом городе.

<p><strong>НЕБО</strong></p>Драма в одном действииДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

ЮРИЙ ВОЛКОВ — 24 лет.

ЛЕНА — 19 лет.

ШЕВЧЕНКО — 48 лет.

ВЕРА АНДРЕЕВНА — 48 лет.

Большая, хорошо обставленная комната. На стене картина — девушка-пилот возле одномоторного самолета. На тахте много вышитых подушечек. Окно. Две двери — в коридор и в спальню. В комнате Л е н а. Она сидит на тахте, снимает мокрые чулки. Из спальни выходит Ю р и й с домашними туфлями и полотенцем в руках. Он в форме летчика с погонами старшего лейтенанта.

Ю р и й (подает Лене полотенце). Растирай ноги. Сильнее! Дай-ка я. Больно? Терпи, Ленок, не то грипп обеспечен… Вот так… Чулки повесим просушить. (Вешает чулки на спинку стула.) А туфли — в духовку.

Л е н а. Юра! Они все потрескаются!

Ю р и й. Тогда отставить… Жаль, у сестры обувь на четыре номера больше твоей. Ты бы надела ее туфли.

Л е н а. А она не рассердится?

Ю р и й. Вот еще!

Л е н а. Я почему-то боюсь ее.

Ю р и й. Думаешь, если Вера всю войну провела на фронте, была командиром эскадрильи, значит, она сухарь? Ничего подобного! Она веселая. И зять мой, полковник Шевченко, тоже веселый. И Ниночка веселая. Жаль, она сейчас у бабушки. И вообще, до последнего времени в этой квартире не умолкал смех.

Л е н а. А сейчас?

Ю р и й. Настроение изменилось.

Л е н а. Почему?

Ю р и й. Зятя снимают с летной работы.

Л е н а. А разве он еще летал?

Ю р и й. Заместитель командира дивизии обязан летать.

Л е н а. Сколько ему?

Ю р и й. Порядочно. Но в первенстве нашей квартиры по вольной борьбе я довольствуюсь только третьим местом. Первое мы уступаем Ниночке. Доставляем ей удовольствие, ложимся на обе лопатки. Ну а с Петром Петровичем мы боремся без всяких скидок. И он побеждает.

Л е н а. Если он такой здоровый, почему же…

Ю р и й. Чтобы летать на новых машинах, опережая скорость звука, обычного здоровья мало. И вообще, возраст для летчиков-истребителей — дело особое… Нужно уходить.

Л е н а. Куда?

Ю р и й. На нелетную работу.

Л е н а. А Петр Петрович не хочет?

Ю р и й. Он налетал больше миллиона километров. Понимаешь, что это значит? Теперь его лишают неба. Конечно, переживает. И ко мне стал относиться иначе.

Л е н а. Почему?

Ю р и й. Возможно, завидует. Ведь он был первым моим инструктором. Потом учил меня ночным полетам в сложных условиях. Я буду летать, а он…

Л е н а. О, это положение легко исправить.

Ю р и й. Как?

Л е н а. Подай рапорт, сошлись на ухудшение здоровья.

Ю р и й (засмеялся). Уйти тоже на нелетную работу. А ты у меня с юморком.

Л е н а. Я серьезно.

Ю р и й. И не улыбнется!

Издали доносятся раскаты грома.

Л е н а. Гроза. Как я доберусь домой?

Ю р и й. От нас идет автобус в город.

Л е н а. Ты и сюда хотел привезти меня на вашем автобусе. А пришлось — на попутном грузовике.