Сильнее всех преград (СИ)

Драко взлетел по ступенькам, держась за раскалывающийся лоб. До восьмого этажа он не добрался, и свернул на седьмом к туалету, чтобы приложить к ноющему лбу что-нибудь холодное. Он пронёсся по этажу, с силой распахнул дверь заброшенного туалета, так что она со стуком ударилась о стену, и подбежал к грязной раковине. Склонившись над краном, в котором должна была быть вода, он ощутил сильное головокружение и судорожно схватился за края умывальника. В голове шумело, всё поплыло, но Драко продолжал стоять, не шевелясь и опустив голову. Боль была такая, что на глазах выступили слёзы. Что-то давило в рёбрах, душило его изнутри, не давало возможности вздохнуть. Он сорвал с себя жилет, надеясь тем самым облегчить дыхание. Это ненадолго помогло, и он открыл глаза. Сначала он осмотрел весь туалет через зеркало – нет ли здесь чудачки Миртл, которая обожала пореветь и, кстати, была его единственным сострадальцем в те редкие часы, когда от безысходности он шёл в этот пустой туалет для девочек и там давал выход мучившим его переживаниям.

Сжав пальцы на краях раковины так, что ногти царапнули керамику, Малфой медленно перевёл взгляд на своё отражение. Несмотря на то, что среди учениц Хогвартса он пользовался широкой популярностью, Драко редко смотрел на себя в зеркало и никогда не обращал внимания на выражение своего лица.

А сейчас он всматривался в этого бледного ссутулившегося юношу с безумным болезненным блеском в глазах и не мог узнать в нём себя. Он был поражён, и не предполагая, что стал... таким. Разбитым и измученным, с тяжёлым взглядом и нездоровой, саркастической... нет, не улыбкой. Оскалом. Драко было жутко смотреть на самого себя; он выглядел хуже самой смерти. Не в силах больше смотреть на этого чужого человека, он открыл кран и, набрав в ладони ледяной воды, промочил горящее лицо. Боль полыхала огнём; Драко снова вспомнил о Дамблдоре, о задании, о том, чем для него обернётся его невыполнение. Ярость в его душе боролась со страхом и, не выдержав этого напряжения, он заплакал, заплакал самыми настоящими жгучими слезами. Он задыхался, давился ими, ненавидя себя за эту слабость и за всё, что сделал в своей никчёмной жизни. В голове стучали молотки, мозг сам выдавал ему картинки: обращённая в рабство Тёмного Лорда мать, опозоренный отец, убитая Астория... Драко со всей силы ударил по крану, так что тот треснул, и вода хлынула фонтаном на зеркало. Он метнул взгляд туда и...

- Я знаю, это ты, Малфой!

Поттер стоял в дверях, ошеломлённо и вместе с тем гневно глядя на Драко:

- Ты её проклял, да?

Не осознавая своих действий, Драко резко повернулся и выхватил волшебную палочку. Гарри уже был наготове. Невербальное заклятие пролетело мимо Поттера в нескольких дюймах, вдребезги разбив настенную лампу. Гарри метнулся в сторону и взмахнул палочкой, но Драко вовремя блокировал заклинание и, будучи не в том состоянии, чтобы осмысливать свои действия, поднял палочку, собираясь поразить противника Вердимилиусом.

За спиной Гарри взорвалась мусорная урна, в которую ударила мощная молния. Он вслух выкрикнул заклятие Локомотор Мортис, оно ударилось в стену прямо над головой Драко, отлетело вместе с куском кафеля и разбило туалетный бачок. Из него, как минутой ранее из крана, мгновенно хлынула вода и залила весь пол. Гарри поскользнулся и упал, а Малфой, от боли и ярости потерявший всякий самоконтроль, с искажённым до неузнаваемости лицом выкрикнул:

- Круци...

- СЕКТУМСЕМПРА! – бешено заорал Поттер.

Драко показалось, что боль, распространившаяся из головы по всему телу, в один миг разорвала его на множество мелких осколков. Он выронил палочку и рухнул как подкошенный на залитый водой пол. Повсюду была кровь... неужели его собственная?

- Нет... – задохнулся Гарри, бросившись к поверженному противнику.

Драко лежал на спине, зажмурившись и сотрясаясь в быстро увеличивающейся кровавой луже. По лицу, груди и животу расползлись жуткие красные полосы: это были глубокие порезы, словно от удара мечом, и из них неудержимо хлестала кровь. Драко понял, что вот-вот потеряет сознание. Это было даже приятно – ведь тогда и голова перестанет болеть. Он смутно слышал голос Поттера, полный ужаса:

- Нет... я же не...

«Держись, Малфой, держись! – приказывал Драко сам себе, ещё пытаясь сопротивляться. Жестокая физическая боль затмила душевную настолько, что в юноше, как ни странно, вновь начала просыпаться сила духа. – Не отключайся! Ты нужен здесь! Нужен!»

Послышался плеск шагов по воде. Потом кто-то опустился рядом на колени и стал водить палочкой по всем его ранам, бормоча при этом замысловатые магические формулы. Кровь начала униматься, и Драко приоткрыл глаза.