Сильнейшие

Элати не стала дожидаться, не скажет ли нянька что-то еще — по ее мнению, распоряжение было достаточно подробным. Ила присела на табурет и принялась разглядывать рисунок, поворачивая его под разными углами. Хмурилась, отчего ее гладкий лоб прорезали морщинки.

«Я же видела где-то…»

— Мейо Алей, помоги мне вспомнить! Какой-то ускользающий образ не оставляет… может быть, я видела в детстве нечто подобное… может быть, я просто придумала это…

Дома бедняков располагались у самого склона. Каменные — сплошь из камня, не такие, как простые дома в Астале. А некоторые напоминали вырубленные в скалах ульи — красиво и жутковато. Как много людей тут живет, подумал подросток. Неужто не тесно им?

Мужчины, одетые в туники без рукавов и широкие штаны, смотрели на Огонька с удивлением. А он разглядывал их — не слишком уверенно. В Астале смотреть в лицо было не принято у простых… а здесь и с него самого не сводили глаз. Предпочитал рассматривать не лица, а вышивку на одежде — разноцветными нитями или яркими перьями украшены были туники и прямые свободные платья женщин.

Особенно вышивки перьями заинтересовали — но подойти не решался, хоть в Астале не видел подобного.

— Ты чего тут шляешься, а? — грубо окликнули его из-за невысокого — в половину человеческого роста — забора.

— Я просто… хожу, — он отступил на шаг, заметив в лице пожилого уже человека с повязанными красной тряпкой волосами явную угрозу.

— Что-нибудь слямзить примериваешься, паршивец?!

На голос из дома высунулась женщина — немногим моложе, с зачесанными в аккуратный пучок волосами и брезгливым изгибом рта.

— Да стражу позови, и все, — посоветовала она. — Живо отучат совать свой длинный нос в жилище честных людей!

— Полно вам, — раздалось над ухом Огонька.

Он оглянулся — и оторопел, видя парня с рыжими волосами — у остальных волосы были бледно-золотые, серебристые или белые, ну, пепельно-серые, на худой конец.

— Ты кто? — с трудом вернув на место челюсть, спросил Огонек.

— Шим. Каменотес, — тот дружелюбно кивнул. — Ты, никак, заблудился? Ходишь, головой вертишь.

— Я просто гулял, что ли, — откликнулся тот, нерешительно глядя на хозяина дома. Шим прищелкнул языком, видя, что тот и вправду готов позвать стражу, и поманил подростка за собой.

— Ты кто такой? Как звать, хотя бы скажи.

— Я… меня зовут Огоньком.

— Ты весьма неплохо выглядишь для полукровки, — удивленно проговорил он, оглядывая Огонька, — Смотрю, не бедно одет…

— Все это верно, только… — Огонек невольно стал подражать мягкому выговору человека — не такому, как у слышанных доселе северян, — Я тут чужой.

— Где живешь?

Задумавшись, подросток вспомнил:

— То место называли — Ауста.

— Опа! Неплохо поднялся! С чего тебя так одарили расположением Сильнейшие?

— Я лечить умею, — сказал Огонек первое пришедшее в голову из того, что не было ложью, и подумал — а может, кому то и впрямь нужна его помощь?

Тот обрадовался:

— Может, ты мою мать посмотришь? У нее что-то совсем неладно с рукой…

Огонек охотно кивнул.

— Да, конечно. Веди.

— Так ты не знаешь Тейит совсем?

— Не знаю.

— Что же тебя занесло к нашим домам? Тут камень режут.

— Я не знал ничего — а ты работаешь здесь?

— Что ты! У меня другой труд… Вверху, заготавливаем блоки и потом спускаем их вниз. А сейчас сижу с матерью — она беспомощная совсем сделалась…

— Прости, — Огонек наконец решился: — А ты… северянин? Эсса?

— А то не видно, — беззлобно ухмыльнулся тот. — Не более, чем ты… Хотя, впрочем, поболее.

Огонек ничего не понял — впрочем, гадать ему оставалось не так уж долго.

— Вот и пришли.

Крошечный дом с серыми влажными стенами — на отшибе от всех. На кровати сидела еще не старая женщина — при взгляде на нее Огонек понял — вот она и есть полукровка. Не спутать… неправильная, словно слеплена из разных частей, плохо сочетающихся друг с другом. Пока не видел эсса как следует — не понимал. А ее сын, видимо, рожден от северянина.

Женщина обернулась на звук. Кажется, она и видела неважно.

— Это ты, Шим?

Огонек смущенно застыл у порога, не решаясь войти в чужое жилище.

— Да, мама. Я привел к тебе целителя…

Говоря это, он косился на Огонька. Огонек мог догадаться — полукровка со способностями — по их мнению что-то вроде летающей грис… Но Шим все же поверил…

— Я постараюсь помочь, — тихо сказал Огонек. — Твой сын сказал, у тебя плохо с рукой? Давно?

— Года два, мальчик… Все хуже и хуже. Я, почитай, ничего не могу ей делать сейчас… И болит она сильно, особенно по ночам.

— А отчего, элья? Как это началось?

— Мало ли… каменная пыль, сырость… я ведь долго там, наверху, прожила — а там не больно-то сухо в пещерах.

— Я погляжу, можно? — Огонек подошел ближе.

— Конечно, мальчик. Делай, что считаешь нужным…