Сильнейшие

— Зачем? Для кого? — вдруг испугалась заложница. Киаль застыла с ожерельем в руках, удивленно пожала плечами:

— Для тебя.

— Ты говоришь правду? — Про то, как смотрел на Этле старший внук Ахатты и что сказал ей, северянка не хотела упоминать. Впрочем, сказал-то как раз слова, которые должны были успокоить. Только вот неспокойно. А ведь он ярок… но вызывает ужас и отторжение. Если ее привезли сюда для него…

— Конечно правду. Что случилось? — Киаль обняла девушку. И та поведала о собственных страхах — краснея и белея одновременно, и неловко пытаясь высвободиться.

— Не бойся, Къятта не тронет тебя. Раз сам сказал…

— Он может и передумать, — сдавленно произнесла Этле. — Южане живут только своими прихотями… прости, — смутилась, отводя взгляд от гибкой, словно молодая ива, дочери Асталы. Та не обиделась ничуть, вскинула руки, зазвенев бубенчиками на браслетах:

— Ой! Может, конечно… только такого я не припомню. У него было время понять, интересна ты ему или нет. Жизнь твоя нужна югу. А остальное… не льсти себе. Ты такая же, как все. Тебе нет смысла делать больно — закричишь сразу, заплачешь, и что? И в постели… уж тут он может позволить себе выбирать! — расхохоталась. — Право же, ты погляди на себя! Косточки птичьи, сама как сухая тростинка, сломаешь одной рукой!

— По-твоему, я очень некрасива? — пунцовая, спросила, пряча глаза.

— Ты? — Киаль села поближе, обняла снова: — Ты очень миленькая… но только совсем-совсем дитя, и нужно долго быть рядом, чтобы понять, какая ты…

— Нет, правда… я действительно… некрасивая? — северянка подняла голову.

— Да что ты, в самом деле! — рассмеялась Киаль. — То боишься, то огорчаешься!

— Я же не о нем! — вспыхнув еще пуще, вскочила, скинув руку танцовщицы с плеча. — Я просто… — Этле совсем потерялась, примолкла.

— Просто ты — девушка и хочешь нравиться. Я помогу тебе стать очень красивой. Иди сюда! — весело позвала Киаль. — Научу всему скоро! Не оторвешься от зеркала!

— Но тогда… — северянка пугливо оглянулась на дверь.

Киаль шутливо дернула ее за ухо:

— Как думаешь, брат у меня хорош?

— Да, — прошептала Этле, погибая от смущения и ужаса. — Только не мучай меня больше вопросами!

Киаль оказалась радушной хозяйкой, и северянка почти стыдилась внезапных вспышек неприязни к южанке. Еще бы та не вела себя столь навязчиво-покровительственно… Впрочем, с ней было действительно безопасно. Настолько, что Этле решилась на третий день повторить свою просьбу:

— Я не могу перестать тревожиться об Айтли. Если ты хочешь позаботиться обо мне, забери сюда и его.

— Не стоит, — Киаль склонила голову к плечу, лукаво глядя. — Ради него самого… не стоит. Мне захотелось, чтобы ты была тут, и дед позволил. Но кроме меня и Къятты есть еще и наш младший брат.

— Кто?

И сама испугалась своей догадки. Но те двое — никогда не забудет — стояли рядом, плечом к плечу.

Киаль пригладила ее волосы, рассмеялась. А северянка поежилась, ощутив, как холодная когтистая лапа провела по спине:

— Это его называют — Дитя Огня?

— Кого же еще?

— Твой младший… он так смотрел на Айтли, с такой ненавистью…

Киаль беспечно промолвила:

— Кайе не любит северян. C полгода назад или чуть больше того тут жил полукровка. Кайе подобрал его в лесу, чуть не раздетого, нянчился с ним. А мальчишка украл его любимую грис и сбежал.

— Почему? С ним обращались плохо?

— Если бы! — танцовщица вновь рассмеялась. — Мой братишка не самый лучший подарок, но он потакал полукровке во всем. А Къятта ревновал страшно…

— Ревновал? Почему?

Киаль улыбнулась и потрепала девушку по щеке.

— Вам, северянам, не понять.

Этле, чувствуя, как слова царапают горло, спросила:

— Что твой младший сказал о том, что я появилась в вашем доме?

— Сказал — слишком много чужих женщин. И вообще чужих. Еще сказал… — Киаль чуть нахмурилась, припоминая: — Что разделили вас зря.

— Почему?

— Я не знаю. Он странный. Мне кажется, что он представлял вас как одно существо, которое нельзя разделить пополам, не покалечив. Хочешь — спроси сама, — сделала наивное лицо, понимая, что предлагает невыполнимое. И дополнила уже серьезней, задумчиво: — Он последние дни на редкость добродушно настроен. И, по-моему, успокоился даже в отношении твоего брата…

— Нет, никогда. Я рада, что у них нет возможности пересечься случайно.

— Хм… — Киаль потянула из лазуритовой шкатулки нитку лазуритовых же бус, подала Этле:

— На-ка, примерь.

Ей было жаль девочку. Она упорно не понимает — Дитя Огня не остановит ни один замок и ни одна стена. Разве что возведенная старшим братом.

В горах Тейит луна была очень большая и очень светлая. Она нависала над домами-ульями и бесчисленными лестницами и колоннадами. Но казалась легкой, и если крикнуть — слышалось эхо, будто звук отражался от серебристого диска. А здесь луна была очень тяжелой, сочной, как спелый плод — и молчащей. Юноше с севера была неприятна эта луна. К тому же она мешала спать, бросая на подушку и на пол слюдяные лучи. Молчала, но усмехалась довольно.