Сильнейшие

― Мне нужно попасть в замок и увидеть ее в последний раз. Я должен кое-что ей передать, ― слова, сорвавшиеся c его губ, настойчивы и более серьезны, чем все предыдущие. ― Знаю, это может показаться безумием, но если ты сможешь сделать меня похожим на Гвардейца, я смогу проходить сквозь стены и ходить по замку, не боясь, что меня поймают.

Мои губы приоткрываются, поскольку шок подавляет все эмоции.

― Ты хочешь, чтобы я замаскировала тебя под Гвардейца?

― У тебя есть идея получше? ― возражает он.

Быстро понимаю, что идеи получше у меня нет. Кладу руки на бедра, когда смотрю на него.

― И зачем мне тебе помогать? Ты не произвел хорошее впечатление, ― делаю паузу. ― При обеих наших встречах.

― Мое обаяние не для всех, ― он поднимает руку и проводит большим пальцем по пересекающему губу шраму. ― Но, уверяю, что это выгодно и тебе.

Я хмурюсь.

― И как же?

― Во-первых, совершенно очевидно, что тебе нужна… помощь, ― я собираюсь возразить, когда он поднимает испачканную золой руку, заставляя меня замолчать. ― Нужно ли мне сейчас напоминать о твоей попытке воровства? ― он неодобрительно качает головой. ― Я могу предложить тебе еду. Воду. Припасы.

Невероятно заманчиво. Чума знает, что долго без Пэйдин я не продержусь, ведь у меня нет еды. Я переступаю с ноги на ногу.

― И что еще?

Он слегка наклоняет голову, пронзая взглядом

― Шанс снова увидеть лучшую подругу, пока не стало слишком поздно.

Меня возмущает его намек.

― Конечно, я снова увижу ее, когда все это закончится.

Его ледяные слова пускают холодок по моей спине.

― А что, если нет?

Я сглатываю, с ненавистью отмечая, что позволила задуматься над его словами.

― Итак, представим, что я пошла с тобой. Во дворец, ― он медленно кивает. ― Я бы пошла к Пэйдин, а ты к Гере?

Еще кивок.

― Насколько я знаю, они должны быть в одном крыле замка, пока проходят Испытания. Однако, к сожалению, я не знаю, где это.

― Вот почему тебе нужна форма Гвардейца. Так ты сможешь свободно проходить по коридорам, пока ищешь нужное крыло, ― тихо дышу, понимающе кивая.

― Именно, ― он протягивает руку в саже, и его губы слегка изгибаются в намеке на улыбку. ― Договорились?

Мои глаза слезятся от сажи на его ладони.

― Ты не спросил, как меня зовут.

Он выдыхает.

― Извини, я думал о более важных вещах, ― заметив мое выражение лица, он ворчит. ― Во что бы то ни стало, пожалуйста, одарите меня знанием вашего имени. Я вне себя от любопытства.

Я широко улыбаюсь.

― Адина. Большое спасибо, что спросил. А тебя как зовут?

Выдавив саркастическую улыбку, он неохотно отвечает:

― Зови меня Мак.

― Ладно, Мак, ― протягиваю руку, чтобы коснуться его мозолистой ладони в рукопожатии, ― теперь мы партнеры.

― Что ж, партнер, нам придется работать быстро. До начала Испытаний осталось не так много времени.

Глава третья

Макото

— Полагаю, ты голодна, раз уж рискнула всем ради булочки.

Она забавно открывает рот от удивления и смотрит куда угодно, но только не на оживленную улицу перед нами. Не позволяя ей сказать ни слова, я закатываю глаза, приобнимаю ее за плечи и оттаскиваю в сторону от проезжающей телеги.

Кажется, она едва ли это замечает, поскольку с ее лица не сходит потрясение.

— Как ты узнал, что я украла… — она замолкает, беспокойно оглядываясь вокруг, как будто при упоминании о столь страшном преступлении на нее может наброситься Гвардеец. Только убедившись, что вокруг безопасно, она шепчет:

— Как ты узнал, что я украла сладкую булочку?

— Мед все еще на твоей руке, — сухо отвечаю я. Услышав это, она застенчиво заводит руки за спину. — После того, как я увидел, что тебя преследует Гвардеец, что ж, мне хватает ума, чтобы сложить два и два.

Мои слова звучат небрежно, хотя на самом деле они далеки от истины. На самом деле я наблюдал за ней все утро и видел ее жалкую попытку кражи. Но это я, конечно, оставляю при себе, потому как у меня есть план, который нужно осуществить. Очень глупый и немного безумный.

— Ума, говоришь? — с сомнением спрашивает она, приподнимая бровь.

— Я так считаю.

Она хмыкает.

— Заметно.

Дальше мы идем молча, сопровождаемые лишь шумом улицы.

Блаженные восемь секунд.

— У тебя есть работа?

Искоса смотрю на ее веселое выражение лица.

— Я работаю на себя.

На этот раз она сдерживается лишь на шесть секунд, прежде чем заговорить снова.

— А хобби?

— Эгоизм, — я встречаюсь c ней взглядом, после чего с моего языка снова слетают саркастичные слова:

— В сочетании с редким самобиванием.

Ее губы сжимаются, но она быстро скрывает разочарованное выражение за одним из своих радостных замечаний:

— Ну, разве ты не чудесный собеседник?

Снова искоса смотрю на нее.

— Стараюсь.

Ее глубокий вздох слышен даже сквозь непрекращающийся шум Лута. Я почти улыбаюсь. Потому что я ужасный человек, который не верит, что кто-то может быть настолько счастлив. А может, она такая, просто потому, что еще не узнала меня.

Вероятно, я могу запросто сломать ее, мог бы стать ее худшим кошмаром — ее противоположностью. И по правде сделал бы ей одолжение. Заставил бы ее испытать что-то кроме постоянной, невыносимой радости.