Сильное лекарство

Кэмерон замер. Он совершенно застыл, потому что Джона будто забрался в его подсознание, в его психику, и вытащил это имя.

— Джои Маршал, — произнёс он еле слышным шёпотом. Как подросток, осознающий, что он гей, он зачитывался поэзией Джои Маршала, которая была будто хроникой жизни встревоженного подростка, борющегося с проблемами ориентации, и с намёком на детскую травму. Это было как иметь друга, с которым можно поделиться опытом, когда он не мог рассказать никому, что чувствует на самом деле. Он знал, что Джои Маршал молод, но Джона едва ли был подростком, когда опубликовал своё первое стихотворение. Это было ошеломительно.

— Да, ты его знаешь? — выражение лица Джона стало настороженным.

— Я… я… да, знаю. Я даже не уверен, что могу говорить об этом, — Кэмерон всегда стеснялся своей любви к поэзии, которую высмеяли бы в его семье мужественных мужчин и женщин-пацанок. Знала только его мать — ещё один секрет, который умер вместе с ней. — Я проходил тяжёлые времена, и стихи Джои… твои стихи держали меня на плаву.

Джона прочистил горло и отказывался встречаться с ним взглядом.

— Очень круто это слышать, приятель. Я рад, что тебе это помогло.

— Да, я… я однажды положил один стих на музыку, пытался уговорить группу взять его как трек в один из альбомов — конечно, я бы связался с тобой, чтобы получить разрешение — но они не согласились. Сказали, что это не подходит их имиджу. Так что я просто оставил всё себе.

Наконец, Джона действительно посмотрел на него.

— Я хотел бы как-нибудь это послушать.

Чувствуя, как горят его щёки, Кэмерон опустил голову.

— Конечно, наверное, я мог бы как-нибудь принести с собой гитару, если разрешат.

— Уверен, другие постояльцы тоже были бы рады послушать, как ты играешь. Здесь иногда становится скучно, даже когда к нам для компании присылают новичков.

Кэмерон хохотнул.

— Да, могу представить. Я сейчас не лучший источник веселья.

— О, я считаю тебя очень интересным, — сказал Джона.

Кэмерон ждал, что он отсмеётся, преуменьшая слова, но эти глаза оставались серьёзными и ровными.

— У тебя хорошо получается, — продолжал Джона.

Бесконечно смущённый, Кэмерон сам попробовал пошутить.

— Да, это я, Кэмерон Т. Фокс, бывшая поп-звезда, превратившийся в профессионального шута в сумасшедшем доме, — как только слова сорвались с его губ, он пожалел о них. Ему действительно нужно было научиться быть более корректным насчёт таких вещей. — О боже. Мне чертовски жаль. Я всё ещё работаю над тем, чтобы сломать свои стереотипы, и у меня всегда была привычка болтать до того, как подумать. Боже, это было так грубо…

Его прервал энергичный взрыв смеха от Джона. Он никогда раньше не слышал ничего подобного, и это превратило лицо мужчины из красивого в загнанном плане в по-мальчишески ошеломляющее. Его оливковая кожа сияла, когда он смеялся, как и его прищурившиеся карие глаза. Его шрамы будто исчезли, и бритая голова казалась менее пугающей. Это был проблеск ребёнка, которым он мог быть.

Затем Кэмерон заметил, что в комнате стало тихо — абсолютно тихо — и большинство других постояльцев замерли на месте. Это вызвало у него ощущение, что звук смеха Джона был для них таким же чужим, как для него. Один за одним, остальные начали улыбаться, хихикать и усмехаться, будто если косвенно разделят этот момент, то смогут коротко взглянуть на удовольствие Джона, прикоснуться к нему и принять в себя. Когда смех прекратился, они все угасли и посерели, возвращаясь к своему беспросветному существованию.

— Поверь мне, меня не так легко обидеть, — сказал Джона, вытирая слёзы радости с глаз. — Так что означает «Т» в имени Кэмерон Т. Фокс?

— О нет, этого я тебе не скажу.

— А я подпишу тебе несколько книг…

Тяжело вздохнув, Кэмерон понял, что его раскроют. Он очень хотел эти книги.

— Моя мама… она была огромной фанаткой «Звёздного пути». Просто огромной.

Очередной головокружительный смешок от Джона, и повернулось ещё несколько голов.

— Тиберий?

— Ты знаешь. Она любила Кирка.

— Она была фанаткой Шетнера или предпочитала Кирка в исполнении Пайна?

Сердце Кэма оборвалось при упоминании наименее любимой им темы. Он задумался, сможет ли когда-нибудь думать о своей маме и не чувствовать этой ноющей пропасти потери глубоко внутри. Он прижал руку к животу, будто чтобы отогнать это чувство.

— К сожалению, мы потеряли её задолго до того, как Пайн сыграл Кирка.

Лицо Джона мгновенно стало серьёзнее, но вместо жалости, которую он обычно видел у людей после этих слов, он увидел нечто другое. Он увидел не только сочувствие, но и сходство. Джона точно знал, что чувствует Кэмерон. Затем он вспомнил, как Рохан говорил, что мать Джона умерла в Ривербенде.

— Чёрт, прости, — говорил Джона. — Я тоже потерял мать, — в его глазах снова появился этот далёкий, загнанный взгляд, отслеживающий в комнате что-то, чего не было, или чего не видел никто другой. — Так что я хочу, чтобы она просто оставила меня в покое, чёрт возьми.

***