Сильные души (ЛП)

Я сделал свой выбор, чтобы спасти ее.

* * *

Возвращение к ее дому занимает несколько минут, но в течение этого времени Куинн находится в полной прострации и шоке. Я помогаю ей зайти в комнату и дойти до кровати, на которую она падает.

Несколько часов, до самой ночи, Куинн спит, вся покрытая грязью и песком. Ей снимся мы и то, как мы расстались. Она лежит рядом со мной, ее влажные волосы прилипли к покрасневшим щекам и разметались по подушке и одеялу.

Пока я лежу рядом с ней, время от времени она тихо плачет, что приводит к еще большему потоку слез. Я в растерянности, не знаю, как ее утешить. По большей части, я просто сижу около нее, кажется, это наилучший вариант.

Каждая слезинка, стекающая по ее щеке, для меня как нож в сердце. В основном, потому, что все, что чувствует она, испытываю и я. Когда она, наконец, проваливается в глубокий сон, ее слезы не останавливаются.

Я думал, для меня ужаснее всего были воспоминания Куинн на моих похоронах. Так было до того, как я спас ее от утопления.

Глядя на ее беспокойный сон, я испытываю физическую боль.

Ясная ночь, мы вдвоем на пляже, дождь, ветер, все так же, как тогда, будто повторяется.

— Я хотела, чтобы ты прислушивался ко мне, — говорит она мне. — Но ты меня не слышал.

Я слышу ее слова, будто это происходит сейчас, потому что ей это снится. За этим больно наблюдать, но с водоворотом ее эмоций, это трудно не прочувствовать. Я задыхаюсь от страданий, как выброшенная на берег рыба.

Я просто не смогу перенести повторения той ночи. О, нет, этого и так было достаточно, но как сильная душа, мне необходимо прочувствовать все то, что чувствовала той ночью она. Пройти через это в первый раз было ужасно, и я ни в коем случае не хочу переживать это снова.

— Просто услышь, что я говорю, Чейз.

— О, думаю, что уловил суть всего этого, — фыркаю я. Из-за раздражения на нее, в моем голосе явно отсутствует должное уважение. Я смотрю вдаль, будто не слышу ее, но я слышу. Я слышу все, что она говорит. — Ты хочешь порвать со мной, — говорю я и подношу к губам бутылку пива. — Но чего я не могу понять, это причины. Возможно, потому, что ты не назвала мне ни одной.

— Я не хочу быть с тобой.

И в этот момент мне хочется, чтобы ее воспоминания и сон прекратились, но они продолжаются, и каждое последующее все больше приводит меня в замешательство. Больше всего ранит та разрушающая часть, когда я, наконец, могу прочувствовать, что именно она чувствовала той ночью. Она соврала мне. Здесь так много эмоций и воспоминаний, что их трудно расшифровать, понять, откуда они берут начало и из-за чего продолжаются.

А потом все становится более ясным: наша ссора, все детали настолько четкие, будто я вижу ту ночь ее глазами и ощущаю каждый укол в сердце, который чувствовала она.

Я выпускаю злой смешок, качая головой.

— Ага, ты продолжаешь повторять это, Куинн, но это не причина. Причиной было бы, если бы ты полюбила кого-то другого. Или разлюбила меня… но не то, что ты не хочешь быть со мной. Так какая из них? Ты меня больше не любишь? — я отбрасываю бутылку, слушая, как она разбивается о бревно, выброшенное из воды на берег. Я не жду ее ответа, прежде чем снова взорваться. — Твою мать. Что все это значит? Ты понимаешь, как я себя чувствую! Ты просто… почему ты не можешь просто назвать мне причину? — подойдя ближе, так, что она ощущает касание моей грудной клетки, я хватаю ее, притягивая к себе. — Зачем ты это делаешь?