Сильные страсти под жарким солнцем

– Великолепно, – ответила я. – Я забираю ее с собой.

Алена взглянула на меня с искренней благодарностью – что для нее было величайшим достиже-нием.

– Но это невозможно, – сказал мужичонка и предложил пройти к нему в кабинет.

Я поинтересовалась, зачем. Для обсуждения сложившейся ситуации, ответил мужичонка. Только с Аленой, поставила условие я. Он согласился. И мы все, включая Зойку, на которую я бросила уничтожающий взгляд, отправились к директору. Он по ходу дела интересовался, что мы хотели бы купить. В данном случае мне пришлось переводить Зойкины ответы. Телохранители (и наши, и местные), слыша их, закатывали глаза, правда, за спиной директора, уже прыгающего вокруг Зойки и пускающего слюни.

Зойку директор отправил с какой-то дамой смотреть товар, решив, что они поймут друг друга без переводчика, телохранители (все четверо) остались в приемной, а Ванька, Алена и я проследовали в директорский кабинет. Сесть предложили нам с Ванькой. Алена (молча!) встала у двери, как бедная родственница.

Как только мы оказались закрытыми плотной дверью от лишних ушей, директор выдал фразу, чуть не убившую меня наповал.

– Я ее купил, – сказал он, кивая на Алену. – Она – моя собственность.

Я посмотрела на старшую дочь Буйновского, она кивнула, подтверждая, и разрыдалась, но так и осталась стоять на том же месте.

– А перепродать можете? – тут же поинтересовалась я, уже немного знакомая с тем, что делалось на острове, правда, про работорговлю в отчете аналитиков Буйновского ни слова сказано не было. Ну что ж, я его дополню.

– Десять тысяч долларов, – не моргнув глазом, сказал директор фабрики.

– Вы меня купили за тысячу! – взвизгнула Алена от двери.

– Одиннадцать, – тут же отреагировал директор.

– Заткнись, – прошипела я, поворачиваясь к Алене. – И чтоб больше ни слова я от тебя не слышала.

Она судорожно кивнула.

Я поинтересовалась у директора фабрики, уместен ли торг. Неуместен, ответил он мне. И добавил, что с каждой минутой цена будет повышаться.

– Кредитные карточки принимаете? – спросила я, раскрывая сумочку. – Понимаете, я не имею привычки носить с собой такие суммы наличными.

Директер фабрики кивнул, хотя и со вздохом, потому что, по его собственному заявлению, предпочитал наличные. Но за неимением лучшего, как говорят французы…

Мне пришлось лишиться собственных одиннадцати тысяч. Но я не сомневалась, что Буйновский или муж Алены мне их компенсируют.

– Она ваша, – сказал директор фабрики, когда процедура была закончена. – Может даже отправляться в нашей форме. Жертвуем.

И тут же перешел со мной на елейный тон, вопрошая, не желаю ли я ознакомиться с продукцией фабрики, что-то приобрести для себя лично или кому-то в подарок… Я с обворожительной улыбкой (нам еще нужно было отсюда выйти) ответила, что, пожалуй, в другой раз, поскольку мне сегодня пришлось сильно потратиться.

– Да, да, я понимаю, – с сочувствием кивнул директор и поднялся, чтобы проводить нас до выхода.

У двери он бросил несколько фраз на испанском своим бугаям, они глянули на меня удивленно, затем мы всей компанией (за исключением директора) двинулись вниз. На прощание директор поцеловал мне ручку и заявил, что с радостью увидел бы меня еще раз.

– Надо подождать Зою, – напомнил один из наших телохранителей.

– Нет! – умоляюще воскликнула Алена. – Или на улице. Подальше отсюда. Пойдемте. Скорее!

Я приняла решение, что Алена, мы с Ванькой и один из парней сядем в «Жигули» и отъедем на соседнюю улицу, а второй телохранитель дождется Зойку и тогда уже присоединится к нам. Все равно нам потребуется еще одна машина – вшестером в «Жигули» не уместиться.

– Я видела кафе, когда мы сюда подъезжали, – сказала я. – Посидим там и подождем вас.

Нас с фабрики выпустили. И даже козырнули. Мне лично. Сказали, что надеются увидеть вновь. Я улыбнулась в ответ.

Глава 10

В кафе у меня в очередной раз глаза полезли на лоб: Алена ела просто с волчьим аппетитом. Мы с Ванькой взяли себе сок и мороженое, телохранитель – бутылочку пива. Я не знаю, как тут с вождением в нетрезвом состоянии, но ни разу не видела, чтобы полиция кого-то останавливала на дорогах (у них тут пока не переняли наш передовой опыт сидения за кустом или пальмочкой), да если и остановят, думаю, проблем не возникнет: в разговоре со стражами порядка, несомненно, используется тот же аргумент, что и с нашими. В этом плане наши страны оказывались удивительно похожи.

Алена попросила горячий бутерброд, потом сказала, что лучше два, затем добавила, что и картофеля фри неплохо бы, и побольше. А заглотала она все это в один миг, почти не жуя. Я не спешила с расспросами.

– У тебя с собой много денег? – подняла она на меня глаза, с трудом удержавшись, чтобы не облизать тарелку.

– Заказывай все, что хочешь, – ответила я.

Мы терпеливо ждали, пока старшая дочь Буйновского насытится. Наконец, откинувшись на спинку пластикового кресла и спокойно попивая кофе, Алена заявила:

– Вы даже не представляете, что мне довелось пережить… Матерь Божия…