Сильный духом, холодный сердцем

Звоню Лизе, немного задерживаюсь. Но она не берет трубку. Стол же планировали собирать. Я не люблю, когда все идет не по плану, когда нарушаются договоренности, когда люди из-за несобранности делают ошибки. Мне это не нравится. Да, в последнюю нашу встречу, я сказал ей правду, мне не безразлична моя жена, несмотря на то, что она больна. Я все еще помню нас вместе. Врать я не люблю, а оправдываться не считаю нужным.

Но Лиза снова не берет трубку. И я не могу оставаться равнодушным по этому поводу. Как этой блондинке удается брать меня за живое? Хочется знать, что с ней все в порядке. Особенно, учитывая то, что случилось утром на базе. Если стекла разбил ненормальный муж, он запросто может покалечить ее. Этого я себе не прощу. Но дело, конечно, не только в заботе о ее безопасности. Я бы и рад забыть то, что между нами было, но помню все до деталей. Проблема в том, что она возбуждает меня настолько, что я не могу с собой справиться. Думаю, как снова поставлю ее на четвереньки и все, плыву…

Поднимаюсь по ступенькам, злюсь на себя за то, что дал слабину, тронул женщину, которую трогать права не имел. Взглядом ищу потертую зеленую дверь, стучу. За секунду перед глазами проносится все, что я с ней делал, то как она извивалась в моих руках, как закатывала глаза от оргазма. Упругость груди, твердость сосков и мягкость зада. Но в ответ тишина. Целый день звонил ей. На работе ее тоже нет. Решаюсь набрать еще раз, возможно, она где-то с подругами. Звоню снова. Но ситуация не меняется. Руки сжимаются в кулаки. А чего ты ждал? Правильный и честный начальник отряда. Это ведь не девочка из бара, пришедшая в прокуренное помещение за сексом, она смотрела на тебя как на Бога, когда самозабвенно целовала и еще жарче облизывала. Во время стандартного перепихона смотрят иначе. Ради тебя семью разрушила, в старую хрущевку переехала. И по морде, кстати, тоже из-за тебя. Хорошо хоть в реанимацию не загремела.

А ты ей «люблю жену». Идиотская была идея помогать ей с переездом, поддался какому-то рыцарскому порыву и надавал ненужных надежд.

Отхожу назад. Испытываю острое желание послать все к черту и отступить.

Глава 24

Олег

Надо ехать домой. Она сделала свой выбор. Отпустить и забыть, позволив человеку жить так, как ему захотелось. И я почти уговариваю сам себя, но меня не покидает ощущение какой-то неправильности происходящего. Сколько их таких было? Женщин на одну ночь? Половину я даже не вспомню, если встречу на улице. А в случае с Лизой, ноги сами несут в сторону единственного в городе ночного клуба. Будь я женщиной, разрушившей свою жизнь из-за чужого мужа, я бы напился и пошел танцевать.

С тяжелым сердцем захожу в темноту, прорезаемую яркими лучами прожекторов. Мне ведь все еще нечего ей предложить. Громкая музыка резко бьет по ушам. Все это для меня очень дико и непривычно. Надо было выпить, чтобы спокойно воспринимать происходящее. Бесцельно дрыгающаяся молодежь и я — старый пень, который сам не знает, чего хочет.

Неоновый свет выхватывает из толпы знакомую фигуру. Самозабвенно двигаясь под музыку, Лиза красиво гладит свое тело руками, закрыв глаза. Светлые волосы, круглые маленькие плечи, тонкие руки и стройные ноги. Злюсь на нее, потому что она привлекает много внимания, есть в ней что-то такое, от чего мужики всех возрастов жадно разглядывают ее тело. Не могу просто так уехать, просто выведу ее отсюда, чтобы не нарвалась на неприятности. Пробираюсь сквозь толпу, оттесняя парней в сторону. Беру ее за локоть, но музыка звучит слишком громко, поговорить нет возможности. Но Лиза и не хочет разговаривать, не открывая глаз, танцует со мной, призывно двигая бедрами. Тело прошибает вспышкой ярости. Она не знает, что я — это я. Потому что не хочет узнавать, мы взбаламутили друг друга до такой степени, что теперь Лиза, не открывая глаз, виляет неизвестно перед кем бедрами. Уверен, еще неделю назад она бы до такого не додумалась. А еще ужаснее, что, когда в толпе среди танцующих ее спина прижимается к моей груди, несмотря на раздраженность, я моментально завожусь, машинально сжимая ее плечи. Резко разворачиваю к себе, не хочу, чтобы она терлась о незнакомого мужика, пусть даже этот незнакомец — я.

— Бл*дь! — нарушаю еще одно правило, лет двадцать не матерился.

Лизин задурманенный взгляд ползет по моей груди, шее и подбородку. И кажется, ничего не меняется, когда она смотрит мне в глаза, но я уже научился понимать ее, даже если она молчит. Она выпила, а еще ей больно. Больно из-за меня. Пухлые губы приоткрываются, она по-прежнему ничего не говорит, а я как дурак смотрю на ее рот, хоть и не должен этого делать, но не могу. От нее пахнет чем-то сладким, и, скидывая мои руки с плеч, она пытается уйти.

— Домой пойду, — говорит она, опуская голову.