Сильный яд

— Судя по тому, что говорил обвинитель после беседы с сэром Джеймсом Лаббоком, — заметил Бантер, — покалывания в руках и ногах, а также ослабленное зрение свидетельствуют о том, что мышьяк ему давали регулярно, если можно так выразиться.

— Что же это за мерзкая, ужасная женщина, — сказала миссис Петтикан, — возьмите еще оладушек, мистер Бантер, — подумать только, устроить такую медленную пытку бедному мистеру Бойзу. Ладно бы в запале ударила по голове или пырнула мясным ножом — это я еще могу понять, но чтобы медленно травить человека, это надо быть дьяволом во плоти.

— Дьявол, миссис Петтикан, по-другому и не скажешь, — согласился гость.

— И ведь мерзость вся не только в том, что она обрекла беднягу на медленную мучительную смерть, — добавила Ханна. — Если б не благое Провидение, заподозрить могли бы всех нас.

— Точно, — согласилась миссис Петтикан. — Поверите, когда хозяин мне сказал, что мистера Бойза откопали, а он весь набит этим гадким мышьяком, у меня земля ушла из-под ног, а комната перед глазами закружилась, как карусель с лошадками. «Ох, сэр, — говорю я ему, — да неужто в нашем доме?» А он мне: «Миссис Петтикан, искренне надеюсь, что нет». — Придав сцене истинно макбетовский колорит, миссис Петтикан, довольная собой, продолжила: — Да, так я ему и сказала, «в нашем доме?», говорю, и потом я три ночи подряд глаз не сомкнула: как тут заснешь, когда полиция шастает, ужасы всякие — то одно, то другое.

— Но вам, естественно, не составило труда доказать, что это произошло не в вашем доме? — предположил Бантер. — Мисс Вестлок так замечательно выступила на суде, что для судьи и присяжных все и не могло быть яснее. Судья вас похвалил, мисс Вестлок, но тут любой похвалы будет мало. Ведь вы так просто и ясно говорили в суде перед полным залом.

— Да я никогда застенчивостью не страдала, — призналась Ханна, — и потом, мы столько раз все обговорили с хозяином и с полицией, что я уже наперед знала все вопросы и была, так сказать, подготовлена.

— Но как вам удалось так точно описать все детали и ни разу не сбиться! — восхитился Бантер.

— Понимаете, мистер Бантер, на следующее утро после того, как мистеру Бойзу стало плохо, хозяин спустился к нам вниз, сел в это самое кресло и сказал нам очень любезно, прямо как вы разговариваете: «Боюсь, мистер Бойз тяжело болен. Видимо, что-то из еды вызвало расстройство, — говорит он, — и возможно, это курица. Поэтому я хочу, чтобы вы с кухаркой, — говорит он, — подробно описали мне все, что мы вчера ели на ужин, чтобы понять, что же это может быть». «По-моему, сэр, — говорю я, — мистер Бойз не мог вчера съесть ничего вредного, потому что мы с кухаркой — если не говорить о вас — ели то же самое, и все было в наилучшем виде».

— И я так же сказала, — добавила кухарка. — Ужин-то был самый незатейливый — никаких тебе устриц, или мидий, или еще чего, а моллюски, известное дело, для некоторых хуже яда. Но нет, был только добрый крепкий бульончик, немножко рыбы и тушеной курочки с репой и морковкой в подливке да омлет — что может быть легче и полезней? Есть, конечно, люди, которые яйца не выносят ни в каком виде — моя мать, например, как съедала хоть кусочек пирога, в который добавили яйцо, так сразу вся покрывалась пятнами, будто у нее крапивница, представляете? Но мистер Бойз был большой охотник до яиц, а уж омлет просто обожал.

— И в тот вечер он ведь сам и приготовил омлет, да?

— Да, — подтвердила Ханна, — я еще хорошо запомнила, потому что мистер Эркарт меня спросил, есть ли свежие яйца, и я ему напомнила, что он сам днем принес яиц из магазина на углу Лэм-Кондуит-стрит, а у них там всегда яйца свежие, прямо с фермы. И еще я ему напомнила, что одно было треснутое, а он сказал: «Мы из него сегодня же сделаем омлет, Ханна», — и я принесла с кухни чистую миску и туда как раз положила яйца, одно треснутое и три целых, и больше к ним не прикасалась до самого ужина. «И кроме того, — сказала я потом, — на кухне от дюжины яиц осталось еще восемь — отличные, свежие, проверьте сами, если хотите». Можете спросить у кухарки, все так и было.

— Да, Ханна. А уж курица была просто прелесть. Я еще сказала Ханне: такая молоденькая, свежая, что просто грех ее тушить — как бы она красиво зажарилась! Но мистер Эркарт всегда настаивает на тушеной курице, он говорит, так она получается ароматнее, а ему, конечно, виднее.

— Приготовленная с крепким говяжьим бульоном, — рассудительно произнес Бантер, — с овощами, уложенными плотными слоями, с нежирным беконом в самом низу и сдобренная солью, перцем и паприкой, тушеная курица может превзойти почти любое блюдо. Я бы от себя порекомендовал еще soupçon[54] чеснока, но сознаю, что это не каждому по вкусу.