Силовое предпринимательство XXI век

С самого начала реформирования системы государственного социализма в СССР непредвиденные последствия реформаторских инициатив оказывались гораздо значительнее ожидаемых. Уже в 1988–1989 гг., на заре кооперативного движения, социальные процессы начали незаметно выходить из-под контроля или давать, на первый взгляд, неожиданные результаты. Экономическая либерализация второй половины восьмидесятых была призвана разбудить предпринимательскую инициативу населения, предоставить более широкие возможности повышения личного благосостояния экономически активным группам населения и тем самым стимулировать экономический рост. Когда во Дворце съездов все еще кипели дебаты по поводу гласности, новые предприниматели уже вовсю занимались частной коммерцией. Однако они были не единственными, кого мобилизовала горбачевская перестройка. Либерализация подвигнула к бурной активности и тех, кто не участвовал в реформаторских проектах, но вскоре прочно утвердился в качестве основного символического персонажа происходящих перемен. Те, кого люди прозвали «рэкетирами» или «бандитами» и кого правоохранительные органы стали называть «организованной преступностью», появились в массовом количестве примерно в то же время, что и новый класс предпринимателей, — в самом конце 1980-х гг. На фоне всеобщего перестроечного оптимизма все же прозвучало несколько мрачных прогнозов по поводу опасности, исходившей от так называемой «красной мафии». Но даже авторы этих прогнозов, указывавших в основном на коррумпированную партийную номенклатуру, не принимали всерьез двадцатилетних «качков» в «самопальных» спортивных костюмах «Адидас», ринувшихся на рынки собирать дань с кооператоров. На некоторое время рэкет станет повседневной реальностью российского бизнеса, особенно мелкого и среднего его сегментов, а появление бандитов заметно изменит социальный ландшафт российских городов. Менее чем через десять лет многие из них погибнут в результате многочисленных перестрелок и заказных убийств, кто-то сядет в тюрьму, иные же станут видными представителями региональных бизнес-элит.

На некоторое время влияние этой группы станет преобладающим в экономике, политике и повседневной жизни. Бандитская субкультура «обогатит» российскую массовую культуру романами, кинофильмами и песнями соответствующего стиля и содержания, которые, в свою очередь, сделают слова, жесты и нормы новой социальной группы еще более популярными в потерявшем ценностные ориентиры обществе. В середине 1990-х гг. мировая пресса будет писать о том, что российская организованная преступность угрожает не только реформам внутри страны, но и безопасности других стран. Российский президент назовет свою страну «преступной сверхдержавой». Наряду с группами более или менее сильной уголовной ориентации в политико-экономической жизни страны появятся не менее многочисленные организации, состоящие из работников правоохранительных органов и органов госбезопасности, вполне официально предлагающие охранные услуги, но на деле мало чем отличающиеся от бандитских группировок. К 2000-му г. проблема организованной преступности неожиданно начнеттерять былую остроту, а фигура бандита со всеми ее легкоузнаваемыми атрибутами отойдет на второй план, вызывая уже скорее иронию, нежели страх. Всего за пару лет бандиты исчезнут так же неожиданно, как и появились.

Речь идет, конечно, не о «физических» лицах, многие из которых по сей день живут и процветают, а о появлении и исчезновении бандитов как класса, т. е. социальной группы и общественного явления, социального института и явления культуры. Однако социологическое определение предмета будет иным. Хотя объектом рассмотрения во второй части настоящей книги являются прямо или косвенно знакомые каждому так называемые бандитские, силовые или охранные структуры (иными словами, «крыши») и те, кто их обеспечивал, с социологической точки зрения нас интересуют общественные отношения, связанные с использованием силы в целях получения регулярного дохода, а также практика, нормы и институциональные функции организаций, созданных для повышения эффективности коммерческого использования силы. Все эти аспекты мы объединили в понятие «силовое предпринимательство».

Зачем же вводить новое понятие, когда есть устоявшиеся, хорошо знакомые любому термины «организованная преступность» и «мафия»? Изобретение и употребление определенных слов или понятий является важнейшей частью деятельности различных социальных институтов. Слова не просто отражают некоторую реальность «внешнего» мира, но также несут отпечаток социального института, который ввел их в употребление и наделил инструментальной функцией. Термины «организованная преступность» и «мафия» принадлежат именно к такой категории слов. Они используются государством и средствами массовой коммуникации как инструменты воздействия на определенные группы и общественное мнение.