Силовой вариант ч. 1(СИ)

— Позвольте, я расскажу о себе, Макс. Я родился в Лондоне, в богатой семье. Мой отец был владельцем кораблей. Крупным, у него в собственности было много кораблей. Я учился в хорошей школе, потом в университете в Йеле. Знаю пять языков. Знаешь, у нас с тобой есть кое-что общее, Макс…

Русский настороженно уставился на американца. Он все еще не раскрылся.

— Что у нас может быть общего?

— Многое. Ты русский, я итальянец — но это неважно. Важно то, что мы оба — в каком-то смысле бунтари. Знаешь, я бы мог, наверное, пойти по гражданской колее и быть в каком-нибудь небольшом деле большой шишкой. У моего деда со стороны матери была сеть пекарен. Или мог бы пойти по штабной вертикали — благо отец бригадный генерал. Вест-пойнт и все такое. Но что бы потом говорили про меня? Да, этому парню повезло, он родился с золотой ложкой во рту. Но я решил — к черту все это. Я — не бесплатное приложение к своему отцу и к его богатству. Когда я добьюсь чего-то в жизни — в этом не будет ни единой капли заслуг моего отца. Только мои! Только мои, Макс! Понимаешь? Только мои.

Русский смотрел с недоверием, но теперь в его взгляде было и любопытство.

— Я кое-что расскажу про твою страну, Макс. Кое-что, о чем ты даже и не задумывался, хотя подсознательно всегда понимал это. Ваша страна и ваши люди, не так плохи, как обычно про них говорят. Вы честны, или, по крайней мере, пытаетесь быть такими. Вам не откажешь в уме. Вы трудолюбивы и упорны в труде — а упорство в труде есть ключ к процветанию, верный путь наверх. Но есть одно маленькое «но», которое обесценивает очень многое. Я говорю про бунтарей, Макс. Про таких, как ты и я. Америка — это страна для бунтарей. Бунтарь здесь, если он считает нужным — говорит обществу «да пошли вы все» и идет своей дорогой. Если он не ошибается — то закончит свои дни в глубокой старости богатым и уважаемым человеком, его будут считать провидцем и осыплют деньгами и почестями. А для вас — самое главное это мнение большинства. И если бунтарь говорит — да пошли вы все! — то на него накидываются всей стаей. И затаптывают. Затаптывают знаешь почему, Макс? Потому что для них, для стаи — важно всегда единство. Единство и согласие, оно важнее правоты. И большинство. Стая всегда права, Макс! Их больше — поэтому они правы, хотя бы потому, что их всегда больше. И стая боится — что правым окажется одиночка. Как часто и случается. Ну, что скажешь, парень…

Русский смотрел на американского разведчика, во все глаза смотрящего на него. И американец — с удивлением увидел, как в глазах русского стремительно скапливаются слезы…

— Ну, ну… — американец достал платок, протянул ему русского — какого черта, будь мужиком. Ты сделал правильный выбор, парень. Совершил поступок, которым можно гордиться. Сказал — да пошли вы все! — и перешел на другую сторону. Ты правильно поступил, парень, намного правильнее, чем те, кто до сих пор тянут лямку.

Русский смотрел в стол, закрыл лицо руками с платком. Корти ждал.

— Какого черта вам от меня нужно?

— Сейчас скажу. Что ты думаешь о моджахедах?

Русский не ответил.

— Тогда я скажу тебе, что я о них думаю. Моджахеды — это траханные ублюдки, скопище злобных крыс, которых бросили в одну банку. Им все равно, кого жрать — вас, самих себя… — Корти сделал паузу — даже нас, парень. Мы не дураки и давно уже поняли, что мы для них — следующие. Если кто-то из нас не понял, и до сих пор живет в розовых очках — это его проблема, но вот я — понял. Они ненавидят нас не меньше, чем вас, потому что мы живем в домах, а не в пещерах, смотрим телевизор и трахаем своих жен, а не ослов, мулов и маленьких мальчиков. Они — все равно, что скоты. Вот что я думаю об этих ублюдках, Макс.

Русский выпучил глаза.

— Зачем же…

— Зачем мы им помогаем? По определенным причинам. Враг моего врага — мой друг, хотя бы временно. На твоем месте я бы не относился к тому, что происходить в Афганистане достаточно серьезно. Это не более, чем шахматная доска.

— Шахматная доска?

— Да, точно, шахматная доска. Мы играем черными — моджахедами, а вы — белыми, то есть афганскими коммунистами. Или наоборот… цвет фигур тут значения не имеет. Важно лишь то, что мы гроссмейстеры, а они — деревянные фигурки на доске. И если у вашего правительства хватает ума делать фигурками вас… тут я ничем не могу помочь.

Корти заметил, что русский снова закрывается.

— Я хочу, чтобы ты помогал мне. Сейчас и в будущем. Мне нужен именно такой человек, как я сам. Как ты.

— Что вам нужно?

— Для начала, чтобы ты ответил — да, согласен. Потом — чтобы ты подписал контракт.

— Контракт?

— Да, контракт. У нас, знаешь ли, принято платить людям деньги за работу. Если ты хорошо сделал работу — ты получишь большие деньги. Ты даже сможешь послать любого из нас — но только если сделаешь работу.

— Работу? В Афганистане?

— А сам как думаешь?

Русский вздохнул.

— Да и дураку понятно.