Силовой вариант ч. 1(СИ)

После разговора с чеченцем, подполковник почувствовал себя вымотанным. Разговор с русским десантником выпил его до дна, это был высший пилотаж вербовки, просто так для нервов, для здоровья это не проходит. Разговор с чеченцем оставил чувство какой-то гадливости… как в дерьмо наступил. Хотя можно было быть уверенным в том, что вражда введена в разумные рамки и чеченец — предпочтет настучать, а не ударит ножом в спину. Да и иметь информатора в группе — будет явно не лишним, мало ли что.

Подполковник Корти привалился к стене темного, с плохо выкрашенными стенами коридора. Наощупь выудил из пачки Мальборину… надо бросать.

Щелкнула зажигалка.

— Сильно, сэр. Очень сильно…

Подполковник открыл глаза. Доконич стоял рядом, предлагая прикурить от стандартной солдатской Зиппо, дававшей сильное и широкое пламя.

Подполковник окунул белый кончик сигареты в пламя, отдернул его когда он только зарделся. Втянул дым — и закашлялся. Дым пах горелой тряпкой.

— Ерунда.

— Нет, сэр, действительно, сильно. Если вам нужен будет помощник… надеюсь, вы вспомните обо мне…

Полковник посмотрел на Доконича.

— Вы не знаете, на что соглашаетесь.

— Сэр, мне надоело сидеть на базе и курировать этих русских ублюдков. Я хочу просто убивать их.

— Урок номер один, Доконич… — подполковник втянул дым, почувствовал, что не идет и затушил сигарету — библейское «возлюби врага своего как самого себя» следует воспринимать буквально. У вас не получится установить нужный контакт с разрабатываемым лицом, если вы его ненавидите. Ненависть — совсем не то чувство, которое нужно контрразведчику.

— Я стараюсь, сэр. Но… моего отца повесили русские в сорок пятом, они повесили его как собаку, без суда. Я понимаю, что мой дед был не ангелом… но он заслуживал право на суд, верно?

Отец Доконича был тяжело ранен в боях под Сталинградом, потом служил в айнзац-команде СС, боролся с партизанами. Повесили его не советские солдаты, а сербы, которые вызывались быть у русских проводниками. Советские солдаты опасались зверствовать — за самосуд могло быть все, что угодно вплоть до расстрела.

— Верно. Но русские сильно изменились с тех пор.

— Нет, сэр. Они стараются быть такими же как мы, нормальными людьми, это верно. Но стоит дать русскому волю — и в каждом из них просыпается монгольский варвар, готовый жечь грабить и резать.

Подполковник ничего не ответил.

— Сэр…

— Да, Донконич…

— Если позволите, один вопрос. Вы так долго возились со вторым… он ведь сразу выразил желание сотрудничать…

— Вы помните дело Юрченко? — устало спросил Корти и тут же подумал, что обычный контрразведчик такое дело помнить не может.

— Русский? — настороженно спросил Доконич.

— Он самый. Перешел на нашу сторону, сделал нам несколько подарков. [110]Русские схватили его семью и дали знать об этом. Тогда Юрченко решился нас беспрецедентный шаг. Он уговорил курирующего офицера вывезти его в ресторан. Там вышел в туалет, открыл окно и выбрался наружу. Прежде чем ЦРУ успело сообразить, что к чему — он уже добрался до советского посольства. Там его накачали наркотиками и отправили на родину. А на родине — пытали и расстреляли. [111]

Корти вздохнул и закончил.

— Русские непредсказуемы. Импульсивны. Если хотите иметь с ними дело, отрезайте им пути к любому решению, кроме того, которое вам нужно…

Корти — тоже не должен был знать об этом деле. Но знал. Когда получилось так, что русский перебежчик испарился из ресторана без следов — на ноги подняли всех, кто был в Вашингтоне. Военных копов, всех. Тогда они чуть не пошли на штурм советского посольства.

— Да, сэр. Прикажете третьего?

Корти достал еще одну сигарету.

— Десять минут.

— Хорошо, сэр…

Свирцев оказался совсем не таким, как он его представлял. Обычно, человека не слишком чистого на руку представляют таким… среднего роста, с бегающими глазами потными руками. Свирцев, с его высоким ростом — под потолок — волевым лицом — сюда не вписывался…

Когда он вошел в комнату — подполковник сидел на стуле и читал его личное дело. Не смотря на него показал на стул.

— Присядьте.

Русский присел, довольно неловко.

С лжецами — этот прием действует. Профессионалы на самом деле лгут очень мало, они смешивают коктейль, где на девять частей правды приходится одна часть лжи и вот уж она то — кардинально меняет всю картину. Много лгать вообще вредно — не для здоровья, нет. Просто когда ты лжешь, тебя гораздо проще поймать на несостыковках, все до мелочей все равно не продумаешь. Так что… пусть посидит, помается…