Силовой вариант

– Мы нашли его на базаре, совсем недавно. Он еще не участвовал в бача бази и не знает, что такое настоящая мужская любовь. Поэтому, он боится. Али надеется, что шурави понравится подарок, который мы ему приготовили…

Суваев – трясущейся потной рукой достал из кармана смятый комок денег – рублей, афганей и протянул Али, младшему брату хозяина. Вместе с деньгами – он передал и небольшую пустую бумажку, которую он должен был передать. Али моментально забрал и то и другое…

– Я вас покидаю. Груз будет на аэродроме, как обычно. Вам передадут перед самым отлетом, тот же человек…

Русский его уже не слышал. Сердце тяжело бухало в груди…

* * *

Примерно в тридцати метрах от газахурии – стояла черная, потрепанная Волга. Машина, раньше предельно престижная – сейчас тоже была мечтой афганца – но простого афганца. Из Пакистана – все больше и больше ввозили японские внедорожники и пикапы и официальные лица, как бывшие полевые командиры, решившие пойти по пути Масуда и прекратить сопротивление, так и бывшие партийные чиновники и генералы афганской народной армии. СССР ослабил хватку в части показного аскетизма – и новоявленные бароны этой страны стали жадно приобщаться ко всем благам цивилизации: японские машины, спутниковые тарелки… красивая жизнь, в общем. Хорошего в этом было – только то, что теперь им было за что воевать…

Через несколько минут после того, как шурави в джинсовой паре вошел в газахурию – из нее вышел молодой, не старше тридцати лет человек, одетый как местные – широкие штаны из грубой ткани, рубаха, безрукавка. Насвистывая, пошел по улице в сторону Белого дворца. У Волги – остановился, пропуская людей – а на тротуаре народа всегда было много. Только очень опытный наблюдатель и притом правильно поставленный – мог бы заметить, как из рукава афганца вылетела бумажка и словно по волшебству – скользнула в приоткрытое окно Волги.

Секунда – и молодой человек прошел мимо, беззаботно насвистывая мелодию из индийского кинофильма…

* * *

В черной Волге – полковник КГБ Телятников, тоже одетый как местный – сноровисто принял сложенную вдвое записку. Нервно огляделся по сторонам – бумага была специальной, вспыхивающей и сгорающей дотла – а он специально нагрел прикуриватель, чтобы чуть что – сунуть и все. Из бардачка он достал небольшой баллончик со спецсредством, прыснул. Завоняло – запах неприятный, чистая химия, на жаре особенно омерзительно – но можно и потерпеть. Шифр был примитивным, подставным – он помнил его наизусть…

От прочитанного – ему стало дурно, сердце пошло вскачь сумасшедшим галопом…

Пирожков изолирован в санатории, решается вопрос об аресте. Линия скомпрометирована. Подчисти у себя.

Пирожков, гнида…

Полковник Телятников не питал никаких иллюзий относительно первого заместителя председателя КГБ, генерал-полковника Пирожкова. Бывший секретарь какого-то уральского обкома партии, которому партийный стаж засчитали за чекистский, тайное око Центрального комитета Партии в госбезопасности – и одновременно связующее звено между наркомафией в КГБ и подрывными элементами в Политбюро. Изолирован в санатории – такое бывает, это не арест – но сбежать не сбежишь, если не дадут санкцию, вроде ничего и не было, если дадут… Допроса он не выдержит – не то что допроса третьей степени, а и вообще – любого допроса, который будет вести профессионал. Начнет сдавать всех.