Силовой вариант

Следовало сказать и про сепаратистов. Так получалось, что в Афганистане до семидесятых годов не было по настоящему серьезной, дотягивающейся до каждого племени и до каждого уголка страны власти. Пограничные племена пуштунов жили сами по себе, в Кандагаре не забывали, что когда-то именно этот город исполнял столичные функции. С вождями племен королевская власть заключала соглашения о распределении полномочий – кто сколько дает рекрутов в армию, кто и какие платит налоги. Государственным языком был не пушту, язык пуштунов, а дари, диалект персидского (фарси). На севере страны – было много таджиков, узбеков, туркменов – потомков басмачей, бежавших из СССР. Первым – сделать государство всепроникающим попробовал Хафизулла Амин, над столом которого висел портрет И.В. Сталина. Карательные экспедиции к племенам возглавлял его дядя и в этот момент как раз и началось сопротивление. Смог бы его подавить Амин или нет – вопрос. Амин был жесток, но он был последовательно и неизменно жесток, а это вызывает уважение у таких людей, как вожди пуштунов. Как бы то ни было – сопротивление началось уже тогда, но тогда никто не думал о сепаратизме и расколе страны.

А сейчас – как раз думали. Ни для кого не было секретом, что Масуд был лидером именно меньшинств: узбеков, таджиков, хазарейцев, а так же мелких пуштунских племен, у которых были счеты к крупным. Убитый Наджибулла был пуштуном – хоть и плохим пуштуном, а все-таки пуштуном и здесь все это помнили. В итоге – пуштуны, недовольные тем, что власть в государстве взяли чуждые им люди – все больше и больше задумывались об отделении и о провозглашении собственного государства со столицей в этнически чистом Кандагаре. Эта проблема обещала еще больше обостриться после решения проблемы пакистанской Зоны племен, решение которой намечалось на тысяча девятьсот девяносто четвертый год. Не так уж много ждать оставалось по сравнению с тем, сколько ждали до этого. И после получения огромных племенных территорий (больше трети современной территории Афганистана) – можно было подумать и о выделении меньшинствам буферного государства на севере страны – возможно даже со столицей в Кабуле…

* * *

Резидентура ГРУ ГШ (Главного разведывательного управления Генерального штаба) находилась теперь не в Кабуле, она была выведена на базу Баграм и была объединена со штабом сил специального назначения Экран. Возглавлял Экран сейчас генерал-майор Старов Юрий Тимофеевич, бывший командир пятнадцатой бригады специального назначения. Резидентом ГРУ был полковник Бабичев Александр Александрович, все понимали, что это псевдоним, а его биография – легенда. Но от ГРУ на совещание прислали полковника Цагоева, который был всего лишь прикомандированным к резидентуре и штабу Экран от Москвы офицером. По бюрократическим меркам это было наглостью и показывало, что армия, точнее ГРУ ГШ, прикрываемое Соколовым и возглавляемое Ивашутиным – на КГБ положило с высокой колокольни. Примерно так.

В отличие от ГРУ – резиденты КГБ прибыли все. Хозяином встречи был полковник КГБ Телятников, резидент в Кабуле. Из Кандагара прибыл Мельников, выпускник Свердловской школы КГБ, самодур, отличающийся редкостным дуболомством. Из Джелалабада прибыл Зинчук, белорус и выпускник Минской школы, лучшей в стране… самый сложный участок, граница, полно беженцев, с той стороны еще и зона заражения… не от ядерных мин, какие к чертям зоны заражения от ядерных мин – а от разрушенного взрывом секретного ядерного комплекса режима уль-Хака зараза прет. Наконец, из Герата прибыл Иваненко… подполковник Иваненко, пожалуй, самый профессиональный из всех, одессит, оканчивал тоже Минское, он отличался великолепным знанием и пушту и дари и работал в том числе по Ирану, который совсем рядом был. Мало кто знал – что он сумел зацепить и завербовать большого чина из пасдарана – исламского революционного ополчения Ирана, которого направили в восточную часть страны муллы из Кума – делать джихад против советских.

Старшим среди резидентов госбезопасности был генерал Шпонькин, но его полномочия были ограничены, он скорее работал с новым афганским правительством как представитель КГБ, а не занимался непосредственно работой в поле. Оперативных же резидентур было несколько, не одна. Опасаясь нового масштабного предательства, в Москве приняли решение разделить Афганистан на четыре оперативные зоны: север, юг, запад и восток и в каждой учредить резидентуру с самостоятельным резидентом, негласно поручив каждому из них приглядывать за своими коллегами. Тем не менее, совещания проводить как-то надо было и по негласной договоренности, главным считался тот, на чьей территории проходило совещание. В данном случае – полковник Телятников, который готовился открыть заседание, нервно листая толстую, прошитую и опечатанную тетрадь, в которой записывали секретную информацию.