Силуэты разведки

Через несколько месяцев он снова вызывает меня к себе. Держит в руках том — больше одной тысячи страниц нашего совместного с поляками расследования.

«Слушай, — говорит, — а как же мы сможем работать с этими документами? Они же на польском языке». И я заподозрил, что проблема тут, видимо, вовсе не в переводе…

«В общем, так, — безапелляционно заявил генерал, — дело это мы пока что будем хранить у себя в архиве, пока его кто-нибудь не востребует».

— Да, странное решение. А потом к этому делу кто-то из вашей службы проявлял интерес?

— Потом, где-то года через два, меня приглашают в Киевское областное управление КГБ. Зам. начальника тогда был полковник Глушаков. Но столе у него — тот же томик на польском языке. «Твоя работа?» — спрашивает. «Я, — говорю, — выполнял роль вспомогательную, а всю основную работу проделали поляки». «Так что нам делать?» — спрашивает полковник. «Как это — что? — говорю, — все это надо проанализировать, провести дополнительное следствие и обнародовать». «Это будет пока у нас, — говорит полковник, — мы не знаем, что с ним делать».

Новые ветры лжи

— Как вы думаете, вернуться к этому преступлению, дорасследовать его и обнародовать, — в сегодняшней Украине это вряд ли возможно?

— В 1991 году, сразу же после провозглашения независимости, в очередной раз начали переписывать историю. Те профессора истории, которые еще вчера так рьяно и бескомпромиссно разоблачали преступления националистов, начали утверждать, что, мол, националисты, в том числе и вояки дивизии СС «Галичина», никого не убивали, немцам не служили, и, вообще, никаких преступлений за ними нет. Многих людей это сильно возмутило. «А как же Дембица», — спрашивали они.

Как-то мы встречаемся с моим знакомым журналистом. Заводим разговор о не до конца раскрытых преступлениях националистов. И он расспрашивает меня о Дембице, о том расследовании, которое я проводил в Польше, когда работал в КГБ. «Где могут быть сейчас эти материалы, к кому мне обратиться, — спросил журналист. Я посоветовал ему обратиться к тогдашнему Председателю СБУ.

Через какое-то время мы опять встречаемся. «Что ответил тебе председатель?» — спрашиваю его. «Ответил, — говорит мой друг-журналист, — что такого тома нет, он сожжен».

Для меня подобный ответ председателя более чем странным. Такие документы не подлежат сожжению. Они должны храниться вечно. Вопрос в том — эти документы не захотели найти или действительно уничтожили? И если уничтожили, то за это кто-то должен отвечать в уголовном порядке. Ведь, даже согласно внутренним инструкциям спецслужбы, такие материалы не могут пропасть. Если документы сжигаются в печке, а такое бывало, то при этом обязательно составляется опись — название документов, их содержание, количество страниц и — обязательно! — фамилия и подпись сжигающего.

Несколько лет назад обращаюсь в Посольство Польши в Украине. Предлагаю восстановить те документы, ведь первый их экземпляр находится в прокуратуре Польши. Принимает меня советник посольства. Внимательно меня выслушивает и говорит: «Мы с вами договориться не сможем: нужно, чтобы ваш МИД официально обратился к нашему, сначала нужно решить вопрос на дипломатическом уровне, а уж потом — на юридическом».

Но, поскольку высший дипломатический уровень для меня недосягаем, мне так и не удалось сделать достоянием гласности это чудовищное преступление против человечности.

— Складывается впечатление, что многие самые страшные преступления националистов еще не раскрыты. Вернее, многие о них знают, но почему-то молчат.

— Да, у нас не пишут о том, сколько людей они перебили в Словакии, когда там участвовали в подавлении антифашистского восстания. А сколько они сожгли польских сел… Да, самые тяжкие злодеяния той же дивизии СС «Галичина» не расследованы и по сей день.

Михаил ГРЕЧКА: «Это был ад на земле»