Silver (СИ)

Ты скандальный…ты знаменитый на весь город бар «Белая лошадь», но только почему-то я не в силах раскусить тебя, как самый твердый из орешков, что попадается с богатого плодами дерева, а я, как маленькая девочка, подбирающая упавшие на землю незрелые орехи, спрятанные за своей зеленой скорлупой. Помню, как в детстве обожала фильм «Разборки в маленьком Токио», как восхищалась главными персонажами, как любила актера Дольфа Лундгрена за его красоту, крепкий торс и такой крутой нрав. Ведь у каждой девочки в детстве есть свой кумир? Так и я ничем не отличалась от сверстниц, и только мой кумир был старомоден уже по тем меркам, но мне было все равно. Я не хотела узнавать актера по его другим ролям, ибо моей любимой была именно из этого фильма. Детектив Кеннер был моей самой большой любовью, над которой так хохотала мама, когда я, будучи подростком прилипала к экрану телевизора, и впритык, как мне тогда казалось, смотрела в его бездонные глаза. Помню, как тогда ненавидела свою жизнь за то, что она такая серая. Такая отличающаяся от жизни героев фильма. Ненавидела себя за ту слабость с которой была не в силах бороться. Мама все утешала и говорила, что актеры такие же люди за спиной которых такая же простая жизнь, как у меня. Глупая…

Красная помада мягко легла на мои пухлые губы, и склонив голову на бок, я посмотрела на свою отражение сквозь туалетное зеркало бара. Женщины сменяли одна за другой, отражаясь в глади, и только я, словно проститутка, что долго думает перед своим выходом к клиенту о чем-то думаю, глядя на то ничтожество, что смотрит своим сладким взглядом, об который только и мечтаешь затушить окурок. Впрочем, если бы я была мужчиной, что наделен криминальной, безнаказанной властью, то с удовольствием бы затушила сигарету об такую нежную, бледно-розовую, практически невинную щеку. Рядом со мной остановилась девушка. Она вынула из сумочки блестящий блеск для губ, и толстым слоем обвела свои тонкие губы. Мы встретились взглядом, и она игриво подмигнула. И я решилась…

Заказав приватный танец одной из дорогостоящих по прайсу танцовщиц с пикантным позывным «Мисти», я приготовилась к яркому шоу, которое должно было окупить те три тысячи за три минуты трясогузки. «Интимная ласка» — название услуги этой Мисти звучало достаточно двусмысленно, чтобы познать это. На входе в комнату мне завязали глаза черной, бархатной тканью, и одна из секьюрити провела меня внутрь не прекращая придерживать за руку, чтобы я не упала. Я явно ощутила ладонями перед собой стол, и ткань было разрешено снять только тогда, когда в комнате заиграла музыка из «Кто подставил кролика Роджера?», но без слов. Над столом висит одна единственная лампочка, что придает всему этому какую-то тюремную атмосферу, что свойственна зарубежными сериалам. Вдруг, мои руки крепко прижали к спинке стула, и звук защелкивающихся наручников заставили меня вздрогнуть. В темноте постепенно появился статный, женский силуэт. Зрелая женщина лет сорока полностью обнаженная, приблизилась ко мне с характерным цокотом высоких каблуков. Ее короткий Боб рассыпался острой челкой по столу, как только она резко прогнулась назад, прикасаясь макушкой практически столешницы.

— Я предалась танцу, — женщина плавно перекатилась и обвила ладонями острые углы стола. — когда мне исполнилось пятнадцать. — плавными движениями прикоснулась своих плеч спускаясь медленно, сладко к груди, мягкому животу. — тогда-то я захотела, чтобы на меня смотрели… — разрезая между пальцами лобковые, вьющиеся в кудряшку волосы, она закусила губу и словно послушная кобра начала извиваться в такт заливистой музыки. — я хотела, чтобы все могли хотеть меня, но не получить.

Танцовщица протянула ко мне свою ласковую ладонь спрятанную за тканью латексных, длинных перчаток и обвела очертание подбородка, моих дрожащих губ. Ее манящая улыбка сладких, нежно-розовых губ могла пленить любого, и я подалась этой женщине. Я позволила ей открыться, и она, как танцовщица, это почувствовала. Словно ядовитая змея, она подползла ко мне оседлав колени, и прижимаясь чувственным, возбужденным телом к напряженному моему, она нежно провела языком по уголкам моих губ. Приятный, малиновый аромат исходящий из ее уст пленил меня с каждым вдохом сильнее. На секунду мне показалось, что я не выдержу этого напряжение и мои нервы лопнут. Женская дерзость напоминает дорогой алкоголь, что раздирает горячностью нутро, обжигая глотку и оседая чувство настоящего опьянения на дне твоего живота. Чувственные ладони обвивали мою шею словно кольца змеи. Двигая промежностью по моих тесно сжатым ногам, она срывалась на хриплый стон и запрокидывая голову назад, позволяла мне видеть в тусклом свете нагую, зрелую плоть. Ореолы напоминающие блюдца с клубничным киселем возбуждали той нежной незрелостью, какая не должна быть знакома взрослой женщине, но почему-то я хотела вкусить эту деталь несовершенного тела.