Сильвия

Она повернула лошадь обратно. И когда уже приближалась к усадьбе, увидела его. Она увидела его еще издалека, и у нее было достаточно времени, чтобы собраться с мыслями. Быть может, он тоже выехал так рано в надежде встретить ее? Или, быть может, ему неприятна будет встреча с ней? А если вдруг он обидит ее, как она это перенесет?

Она сняла с пальца бриллиантовое кольцо, откинулась немного назад и сунула его под седло. Это было дорогое кольцо с крупным бриллиантом в зубчатой оправе, и когда она своим телом надавила на него, лошадь подскочила, так как зубцы впились ей в кожу. Сильвия опять надавила на кольцо – лошадь встала на дыбы.

– Ну, вот! – прошептала про себя Сильвия.

Он подъехал ближе. Сильвия с трудом остановила свою раздраженную лошадь и сказала:

– Простите, пожалуйста!

Он снял шляпу и, держа ее в руке, вопросительно смотрел на нее.

– Моя лошадь, очевидно, занозила ногу!

– О! – Он быстро соскочил с лошади и дал Сильвии подержать повода.

– Которую ногу?

– Не знаю.

Он опустился на землю, осмотрел одно копыто, другое, потом остальные. И, выпрямившись, сказал:

– Ничего не нахожу.

У него был серьезный, озабоченный вид. Какой доверчивый, подумала Сильвия и сказала:

– Но что-то с нею случилось! Она вся в мыле.

– Должно быть, заноза глубоко вошла, – ответил он и, опять осмотрев копыта, добавил:

– Но крови не видно.

Какая у него стройная шея, подумала в это время Сильвия.

Он поднялся с земли и сказал:

– Позвольте мне посмотреть ей в рот. Вы, быть может, слишком затянули узду?

– Не думаю, – ответила Сильвия, – я умею обращаться с лошадьми.

– У иных бывают странные особенности. Быть может, седло ей натерло бока? – заметил он.

– Нет, нет, – поспешно ответила Сильвия, видя, что он собирается распустить подпругу.

Ей всегда бывало трудно удерживаться от смеха. А тут еще эта его забавная серьезность. Но надо было решиться на что-нибудь, хотя бы на что-нибудь отчаянное, потому что еще минута и он сядет на лошадь и уедет.

– Нет, решительно никакой занозы я не вижу, – сказал он.

Сильвия улыбнулась своей очаровательной улыбкой.

– Но тогда, быть может, ваша лошадь занозила ногу? Он с недоумением смотрел на нее.

– Вы не понимаете? – рассмеялась она. – Что-нибудь должно было случиться, иначе вы не стояли бы здесь и не разговаривали бы со мною.

Но он так же растерянно смотрел на нее. Румянец медленно разливался по его лицу. Он, пожалуй, еще и обиделся. Конечно, с таким человеком надо быть только откровенным. И она тотчас переменила тон.

– Вы мистер Ширли? – спросила она.

– Да! – ответил он.

– Вы знаете, кто я?

– Да, мисс Кассельмен!

– Вы знаете, наверно, что наши родители старые друзья?

– Да, я знаю.

– Ну, тогда скажите мне… – она запнулась и добавила, – откровенно!

– Да, но что именно?

– Я была искренна и заговорила с вами, и дело вовсе не в лошади. Ну, а теперь будьте вы искренни и скажите мне, почему вы выехали сегодня так рано?

Он несколько мгновений пытливо смотрел на нее, потом ответил.

– Я думаю, мисс Кассельмен, что лучше было бы не делать этого.

Сильвия опешила. Что это? Он ей выговор делает? Или его все еще преследует мысль о прошлом его отца? Он не спешил помочь ей выйти из смущения.

– Мистер Ширли, – сказала она наконец упавшим голосом. – Вы поставили меня в очень неловкое положение.

И взглянула на него своими чудесными, по-детски широко раскрытыми трогательными глазами. Против чар этих глаз ни один человек не мог устоять. Как мог он устоять?

– Я не понимаю, – тихо ответил он. И она подхватила:

– Это я не понимаю. И не смею просить вас объяснить мне…

Она сама удивилась своей смелости. Но надо было продолжать – другого пути не было. Она видела перед собою раскрытые врата – врата в обетованную страну.

Она доверчиво подалась вперед.

– Слушайте, Франк Ширли! – начала она, прибегнув к одному из искусных своих ходов. – Я еще маленькой девочкой слышала о вас. И я все знаю теперь, потому что я приятельница Гарриет Аткинсон. Она пригласила вас приехать и познакомиться со мной, а вы не откликнулись на приглашение. Если потому, что я вас нисколько не интересую, – тогда я только напрасно вас задерживаю и себя унижаю… Но если вы хоть на миг могли подумать, что я не желаю встречаться с вами… что я относилась бы к вам иначе, чем к другим, – тогда это… это было бы ужасно, это было бы жестоко. Если вас испугало то, что я хочу сказать вам…

Она замолкла. Она достаточно сказала. Наступила долгая пауза. Он пристально смотрел на нее, и ей казалось, что он читает в ее душе, как в раскрытой книге.

– Допустим, мисс Кассельмен, – заговорил он наконец, – я думал, что вы хотели обидеть меня.

Разговор подходил к желанной развязке.

– Вы боитесь меня? – спросила она.

– Возможно, – ответил он. – Людям, не знавшим никогда страданий, легко проповедовать добрые чувства людям, не знавшим ничего, кроме страданий.

Сильвия не знала, что ответить. Это было гораздо серьезнее, чем ей представлялось в начале этой встречи, когда она сунула под седло кольцо.

– О, – воскликнула она, – что же я могу вам сказать?