Силы Хаоса: Омнибус (ЛП)

Он лихорадочно настраивает телескопы, пытаясь добиться наибольшего увеличения, и металлический каркас, скрепляющий его тело, скрипит и потрескивает: еще одним бессознательным, рефлекторным движением Эрехой пытается нагнуться вперед, концентрируя внимание. Блестят не башни или машины, не следы крушений или каких-то невообразимых утраченных технологий, на которые он надеялся, а просто металлические полукольца— гигантские арки, разбросанные по истерзанному космосом ландшафту либо без всякого порядка, либо в порядке, слишком сложном для того, чтобы Эрехой мог его осмыслить. Некоторые из них деформированы или частично вырваны смещениями поверхности, и когда Эрехой видит одну, полностью вывороченную наружу, то понимает, что эти арки — торчащие из земли половины четырехугольных петель, похожих на гигантские звенья цепи, хотя один лишь Омниссия знает, где может быть добыта и откована такая масса металла.

Однако мир слишком быстро проходит под «Интеллектом» и устремляется дальше. Эрехой смотрит, как из сферы он превращается в полумесяц, потом во все уменьшающуюся тень на фоне космоса. Инфоткачи уже заняты делом, один из навигационных логистеров вычисляет направление к ближайшему посту перехвата линейного флота Обскура, куда он направит предупреждение, а астропат передаст его дальше.

Эрехой еще долго сидит, размышляя, вместо того, чтобы лично просмотреть отчет. Поначалу он говорит себе, что это просто утомление из-за нарушения привычного режима, но, даже переварив каплю стимулятора, не может избавиться от мрачного чувства. Эрехой думает, не отключиться ли ему от систем «Интеллекта», чтобы позволить кораблю самостоятельно закодировать результаты изучения трупа, пока он… Стоп, нет. Он это сделал. Эрехой прерывается, отслеживает и проверяет логи своих мыслей — и видит это. Он только что использовал термин «труп». Он отматывает назад заснятое телескопом и снова смотрит, как мир исчезает в межзвездном пространстве. Да, это безжизненный мир, но «труп»? Что заставило его подумать о планете, как о живом существе?

Эрехой безмолвно возвращает «Несравненный интеллект Дзюсина» на прежний курс. Легкая улыбка исчезла с его губ, поддерживающее кресло щелкает и беспокойно вертится, чувствуя смятение капитана. Пройдет немало времени, прежде чем безмятежность вернется к нему.

Бесконечная темнота, бесконечный холод, звезды, что смотрят, не мигая, из огромной дали. Навсегда потерянные и умолкшие, останки Ульгута исчезают в ледяной пустоте.

Стив Лайонс Тень в зеркале

Инквизиция явилась в Иктис тихим утром лунодельника.

Ириэль Малихан проснулась от шума бегущих ног, тревожных криков и хлопающих дверей. Услышав далекое рычание моторных духов, девушка вскочила с топчана и встала босиком на холодные половицы старой лачуги.

Подойдя к окну, она приникла к щёлке в ставнях, через которую открывался хороший обзор на поднимающуюся в гору главную улицу маленькой деревни.

Далеко внизу по дороге грохотала колонна из восьми бронемашин, а рядом с ней маршировали солдаты в красной и черной броне, не меньше двух сотен бойцов.

Процессию возглавляли сами охотники на ведьм: пожилые люди с мрачными лицами, носившие высокие шляпы и тёмные плащи. Инквизиторы несли благочестивые символы своей службы так, словно те были простыми дубинами.

Заметив, куда смотрит один из них, Ириэль с испуганным вздохом отпрянула от щели. Девушке представилось нечто немыслимое — инквизитор словно воззрился прямо на неё, не смущаясь расстояния и крохотного размера глазка. Казалось, что охотник на ведьм видит её насквозь.

Вздрогнув, Ириэль вспомнила о зеркальце, лежавшем под подушкой.

Достав вещицу трясущимися руками, девушка убедилась, что в лучах света, проникающих через крышу лачуги, та выглядит так же прекрасно, как и вчера, в пыльном полумраке сувенирной лавки.

Она держала в руках идеальный стеклянный диск в вычурной оправе, покрытой золотым тиснением — Ириэль не знала, подделка это или нет, но блестело оно, как настоящее, — и с небольшим зеленовато-чёрным самоцветом наверху.

Но зеркало показалось девушке столь пленяющим не из-за рамки. Всё дело было в отражениях, которые оно показывало Ириэль.

Лицо, представшее в стеклянном диске, несомненно, принадлежало ей, но худые, изможденные черты казались… утонченными, почти аристократичными. В зеркальце Ириэль выглядела старше своих семнадцати лет, но ненамного, а соломенные волосы, прямые и гладкие в реальности, вились ослепительными золотыми локонами. Родинка на левой щеке из отталкивающего пятна превратилась в миленькую мушку.

В обычной жизни Ириэль была дочерью рыбака, которая в девять лет потеряла родителей и с тех пор служила прачкой. В перевернутом мире за стеклом она становилась принцессой.

«Безвредные чары красоты», — так хозяин лавки описал силу зеркала, и девушка тут же ощутила тайное, трепетное желание увидеть себя такой, какой она могла бы быть.