Симбионты

— У меня сегодня два ЧП, — сказал Михаил. — И оба такие, что в карман не спрячешь. Сначала детишки устроили гонки на выживание по всему институту. Потом мы отрубили поле. Ты хочешь, чтобы я своими руками устроил третье?

Судя по его лицу, бульканье в танке он слушал с двояким ощущением: и побаивался немного, и гордился.

— Пока мы не сняли питание, боты перли, как черти, — упорствовал Рыбников. — По инерции в танки ушла еще какая-то часть материала. Через несколько минут у нас критическая точка. Если они не остановятся, будет уже опасно.

— Погоди, — Зарецкий обернулся к Рыбникову. — Может, я чего не понимаю… В прошивке есть команда на отключение. Разве ты не можешь сказать «девятой плюс», чтобы она э-э… перестала?

Рядом фыркнул Михаил.

— Это первое, что он сделал, идиот…

— Это первое, что я сделал, — подтвердил Рыбников. — Не проходит команда. Операторы говорят, наверное, от перегрузки забило канал. А если с ручного кодера — танки экранируют.

— Хорошие танчики, крепкие, — удовлетворенно сказал Зарецкий.

Он тоже приложил ухо к стенке.

— Ку-ушают, твари… Сидят там, как в консервной банке, и жируют. Рыбка плавает в томате, ей в томате хорошо… Только я, едрена матерь, места в жизни не нашел…

— Экий ты самокритичный, — сказал Михаил. — Ничего, я еще подумаю, где оно, твое место… Кушают, значит. Питания нет, а они кушают… Стоп! А что они там жрут?!

— Инерция, — буркнул Рыбников. Оглянулся на старшего и крикнул: — Ну?!

— Шпарят! — отозвался тот. — Мы все отрубили! А они… Слушайте, шли бы вы оттуда, а?!

— Не могут же они грызть танки… — пробормотал Михаил. Он похлопал ладонью по стенке, та не издала ни звука. — Я эти лично заказывал, — сообщил он горделиво. — Нигде в мире таких хороших танков нет. Не станет «девятка» их жрать!

— Да мы ни черта не знаем, чего она станет! Чего она там себе думает! — выпалил Рыбников. — Я тебе это сто раз говорил! Нам их еще тестить и тестить!..

— Успокойся, — бросил ему Зарецкий. — Если бы боты разбирали танки, они бы уже посыпались наружу.

Тут доктор сильно ошибался. Даже с отключенным питанием три белые цистерны были для «девятой плюс» как холодный, но все-таки родной домик. Ботов загрузили в какой-то на редкость недружелюбный организм, им предстоял выход из единственного более-менее комфортного места, и они оттягивали этот момент до последнего. Поэтому головастики равномерно выедали танки изнутри по всей поверхности. Благо стенки цистерн были очень толстые, многослойные, и материал — для разгона в самый раз.

Маленький серебристый вертолетик сидел теперь над дверью тамбура. Он заблаговременно покинул рельс и добрался до самого удобного выхода. Рассыпаться и заново собираться, чтобы пролезть через дырочки в уплотнителях, означало тратить силы, а тут его и так выпустят.

Когда побегут.

— Лично я, — сказал Зарецкий, — согласен с Михаилом Борисычем. Не паникуй. Ничего фатального не происходит. Это сбой, конечно, но у Деда выскакивали такие косяки прямо на потоке, что весь институт лихорадило. Теперь, слава богу, не так!

— А чего у тебя морда красная? — спросил вдруг Рыбников. — Огреб наконец-то за все хорошее?

— Красная? — деланно удивился Зарецкий и пощупал лицо.

— Мне нравится, — Рыбников усмехнулся и пошел к терминалу.

Михаил повернулся к танку спиной, глянул на Зарецкого и удовлетворенно хмыкнул.

— На самом деле, — сказал он в спину удаляющемуся Рыбникову, — чего греха таить, у нас сегодня большие неприятности. Но мы справимся!

И тут центральный танк обрушился на него, как гора растаявшего мороженого.

Через секунду развалился левый.

И сразу за ним — правый.

Глава 33

Когда в здании истошно завопила сирена, Леха шел по крыше Нанотеха. Тут было совсем темно и следовало глядеть под ноги — перебравшись через бортик, он первым делом сшиб консервную банку, набитую окурками. Это его обрадовало: раз сюда люди ходят, значит, и выходят.

Он не рискнул спуститься: на уровне третьего этажа громоотвод выглядел слегка надломленным, а Леха был еще слабоват, чтобы изображать провинциального спайдермена, если прут внезапно лопнет. До крыши ему показалось и ближе, и надежнее.

Он подошел к надстройке и дернул ручку двери: вдруг не заперта? Если бы… Леха пошарил по карманам. Его так стремительно волокли в кабинет к Михалборисычу, что даже толком не обыскали, только сорвали телефон с руки и бэдж с груди… Откроет его пропуск эту дверь? Сейчас узнаем.

Замок щелкнул.

Леха ступил на лестницу, ведущую вниз. Ему именно туда и надо — вниз до самого конца. Где-то там ребята. В здании наверняка большая суматоха, что-то стряслось — не по нему же ревет сирена, — и он этой суматохой воспользуется.

Ах, если бы не одышка. Если бы не эти позорно трясущиеся ноги: лазать можно, ходить трудно, держать равновесие никак не получается… Зато вертолетики на свободе.

Вот же странный человек Мария: обламывается на каждом шагу, а всегда права — сказала, что от меня не отстанут, и не отстали ведь. И не отстанут, пока во мне будет жить «пятерка». Что-то надо придумать. Ладно, увидимся с вертолетиками — обсудим.