Симбиот

Подполковники предложили следующую схему боя. Мотострелковый батальон бригады располагается в обороне, подготовив настоящие и ложные окопы. В ложных окопах размещается усиленное боевое охранение, максимально насыщенное автоматическим оружием. В их задачу входит создать у противника видимость того, что они нащупали передний край обороны. Основные силы мотострелков располагаются на незначительном удалении в настоящих окопах. Сами самоходки находятся за позициями пехоты, используя для маскировки складки местности, обратные скаты высот, постройки, скирды и все, что придет в голову. Командиры должны заранее определить наиболее танкоопасные направления, сконцентрировав на них основную массу боевых машин, разместив их в пределах непосредственной видимости от соседних установок. Экипажи оборудуют несколько позиций для стрельбы прямой наводкой и готовят скрытые подходы к ним. Командиры экипажей заранее определяют ориентиры и расстояния до них, организуют взаимодействие с мотострелками и минометчиками, договариваются о способах связи, используя для этих целей и радио, и ракеты, и простых посыльных. Самоходки вступают в бой, только после того, как противник преодолел сопротивление боевого охранения и увяз на настоящих позициях мотострелков. Командиры экипажей все это время находятся на оборудованных наблюдательных пунктах, следят за развитием боя, намечают цели, определяет прицел и только после этого занимают свое место в боевой машине и выходят на позиции для стрельбы. Сделав несколько выстрелов по противнику, самоходка немедленно задним ходом отползает в укрытие. Чуть-чуть задержишься на позиции и тебя раздолбят прицельным огнем. Таким образом, создается ситуация, когда противник раз за разом вынужден атаковать наши позиции с неразведанной схемой огня. Он заранее не может определить, какие силы ему противостоят и где они сконцентрированы. Сами установки, находясь в капонирах, практически неуязвимы для дивизионной артиллерии врага, и могут быть уничтожены лишь случайным прямым попаданием, либо близким разрывом тяжелого снаряда. Действия авиации противника также максимально осложнены, поскольку самоходки замаскированы и располагаются в подготовленных укрытиях. Попробуй, найди их, да еще и бомбу точно в них положи!

Вообще тактической подготовке в Учебном центре уделялось основное внимание. Большая часть учебного времени была занята именно этим. В ходе занятий выяснилось, что значительная часть курсантов, и Мишка в том числе, не умеют читать карту. Учились этому, учились на местности определять места для позиций и танкоопасные участки, учились искать скрытые маршруты подходов. Одно дело на карте значки расставить, а разобраться на местности где и что нужно сделать — это совсем другое. Было очень трудно и, вместе с тем, невероятно интересно.

Судя по всему, Баранов решил добиться идеального взаимодействия в экипаже самоходки. Часами курсанты сидели в боевых машинах, раз за разом повторяя последовательность действий, доводя их до автоматизма. В конечном итоге, научились обходиться вообще без слов, пользуясь исключительно условными знаками.

Но больше все Михаилу запомнилось не это. Неизгладимый след в его памяти оставили политзанятия. Никогда, ни до, ни после Учебного центра, ему не доводилось общаться с политработниками такого уровня как Агеев. Это был уникум — человек с редчайшим даром убеждения и невероятной харизмой. Таких людей на всю огромную страну было ничтожно мало. Немыслимым образом, он сочетал в себе энциклопедические знания с громадным опытом тяжелой работы простого советского труженика. Это невозможно подделать. Он действительно был настоящим Комиссаром — плоть от плоти собственного народа. Он вовсе не был великим оратором, но когда он говорил, ни у кого не возникало даже мысли прервать его речь. Как сказочный волшебник, несколькими небрежными мазками он менял мировоззрение взрослых мужиков, повидавших в жизни всякое. Михаил не сразу понял, чего именно добивался Агеев, а когда до него наконец дошло, он был поражен до глубины души. Комиссар добивался… уважения к врагу! Если бы он своими ушами этого не слышал, то никогда бы не поверил.